От Олимпии до Ниневии во времена Гомера - страница 8

Саргон II, со своей стороны, сообщает, что греческие пираты частенько наведывались в Киликию. Ниже мы убедимся, что в этом нет ничего невероятного. Пиратов и купцов-мореплавателей не всегда представлялось возможным отличить друг от друга. Единственным городом Киликии, который мог служить целям торговли, был Таре, обладавший превосходной, пригодной для судостроения внутренней гаванью. И если резчик по камню из Каратепе изображает то корабль, то человека с удочкой, то плавающих людей, он, без сомнения, видел этот корабль не в горах, а на побережье, в лагуне Тарса, расположенной между морем и сушей, которую питали две богатые рыбой многоводные реки. Поэтому именно это или какое-либо другое сходное изображение вдохновило греческого художника из Спарты на создание подобного же рисунка на слоновой кости. Хотя, впрочем, не исключено, что образцом для обоих изображений послужила маленькая пластинка из слоновой кости с тем же сюжетом, попавшая сюда издалека.

Есть и некоторые другие рисунки из Каратепе, подтверждающие существование в Киликии гавани. Например, неоднократно встречается изображение египетского бога Беса. Только финикийцы передавали в своем искусстве египетские мотивы, в том числе и изображение богини, к груди которой припал стоящий мальчик, часто встречающееся на египетских пластинках из слоновой кости. Характерно, что богиня расположилась возле пальмы. Для греков же финиковая пальма — символ Финикии. Не следует забывать и о том, что богиня Лето родила и вскормила грудью Аполлона на Делосе также под пальмой. Лето — одно из хеттских слов, означающих в то же время и понятие «женщина». Под этим, конечно, подразумевается не женщина вообще, а мать, прародительница всего сущего. Если признать, что имя богини, матери Аполлона, хеттско-го происхождения, а пальма — символ Финикии, то очень может быть, что и история о рождении Аполлона под пальмой — киликийский сюжет.

Все это свидетельствует о том, что значительная часть греческих мифов (даже тех, что восходят к Финикии) была собрана на киликийской земле, у данунов. Удивительно, что греки — если дануны и данайцы одно и то же — познакомились с жителями Киликии только в самой Киликии. Данайцы наряду с ахейцами упоминаются среди тех, кто осаждал Трою, причем между ними не делается различия. Еще во II тысячелетии до н. э. часть данунов, по-видимому, покидает осаждающих. В этом нет ничего странного, так как к этой группе относились и пеласги. А то, что пеласги идентичны финикийцам, ни у кого сомнений не вызывает. Поэтому можно считать, что среди народов, ранее населявших Грецию, были также и хетты, которые, если судить по фиванскому мифу, никогда не прерывали своих связей с восточной Малой Азией.

Итак, предводитель ахейцев, а позднее жрец Аполлона — Мопс, приходит в Киликию и основывает здесь хотя и скромную, но династию. Хетт Кадм идет противоположным путем из Киликии в Фивы. Через Египет в Аргос попадает Данай и там оседает. Все они приносят с собой искусство кораблестроения и обработки металла. Можно предположить также, что и господство на море пришло к критянам из той же области. Происхождение же критян сейчас установить трудно, так как мы почти ничего не знаем об их языке. Наименование всех морских кораблей — индоевропейского происхождения; об этом говорит общий корень «навтика». Не удивительно, что столь удобно расположенный в Киликии Тарс в представлении многих народов становится и целью и исходной точкой всех морских путешествий.

Этот город также тесно связан с греческими мифами. Так как связи между данунами и данайцами еще не были забыты, то название его считалось греческим. Наименования вообще никогда не возникают произвольно, поэтому с их помощью всегда можно объяснить некоторые детали мифов. Происхождение названия Тарс связывают, например, с конем Пегасом: город получил свое имя либо в честь вывихнутой ноги крылатого коня, либо в честь его всадника Беллерофонта. Оба предположения находят убедительные обоснования. Маленького хеттского бога растительного мира, символ которого — знак ступни, вообще часто связывали с ногами, называли в Киликии Сантасом. Сантаса же считали «богом ноги», но, кроме того, он был еще и богом растительного мира. Любопытно, что Беллерофонт, или его конь Пегас, согласно хеттскому представлению о богах, а также греческому мифу, вывихнул ногу и стал хромать именно в Тарсе. Пегас, крылатый конь, появляется на хеттских печатях в качестве бога погоды. Собственное имя «Пихассассис» («изобилующий»), вероятно, возникло как символ бога, возрождающегося весной. Имя Пихассассиса, без сомнения, трансформировалось в Пегаса. Но только на этом основании, однако, еще нельзя решить, где все-таки находилась родина крылатого коня. Особенно часто его изображение встречается на ассирийских печатях. Это, конечно, не случайно, как и то, что греки заимствовали своего Пегаса вместе с Беллерофонтом из Тарса, хотя вряд ли там он представлял собой коня поэтов. У Гомера Главк передает Диомеду сказание о Беллерофонте, причем место действия в рассказе все еще находится на южном побережье Анатолии, хотя и несколько западнее Тарса.