От рождения до костра - страница 52

Индийцы любят панчамритам — набор из пяти лакомств, включающий мед, сахар, гхи, виноград и бананы. Местные модницы пользуются для умащивания волос акилом, состоящим из пяти ингредиентов, в том числе чистого камфарного масла, сандала и меда. Эта смесь придает волосам блеск, служит прекрасным питательным средством, препятствует выпадению волос. Издавна в Индии основными считались пять металлов — золото, серебро, медь, олово и железо. Индийские ювелиры и торговцы много веков пользуются термином панчаратнам, подразумевающим пять драгоценных камней — рубин, жемчуг, алмаз, изумруд и сапфир.

В сфере моральных догм тоже обнаруживается магическое число «пять». Так, например, считается незыблемым, что среди всевозможных деяний, совершаемых родом человеческим, есть пять наиболее страшных: убийство, ложь, воровство, злоупотребление спиртными напитками и оскорбление духовного наставника. Раджи и служители культов, преследуя свои цели, настойчиво убеждали народ в незыблемости принципа, повелевающего чтить пять уважаемых лиц: раджу, духовника, отца, мать и старшего брата (некоторые источники вместо матери называют учителя). Не менее настойчиво насаждался тезис об айнькужу, или пяти приближенных раджи, которых следовало уважать и оберегать пуще отца и матери. В айнькужу входили министры, священнослужители, военачальники, послы и тайные соглядатаи.

В тамильских трактатах по искусству управления государством указывалось на значение ремесел, а сами ремесленники делились на пять категорий — золотых дел мастера, медники, каменщики и архитекторы, кузнецы, плотники. Трактаты предписывали властям и духовникам не только наблюдать за ними и поощрять их, но и неукоснительно держать в повиновении. Что касается десятков и сотен тысяч неприкасаемых, не включенных ни 110 в одну из четырех варн, то они определялись как панчама, то есть те, которые находятся в некой пятой категории существ и выведены за пределы четырех вари. Панчама считались изгоями, и в обществе к ним было соответствующее отношение. Наиболее рьяные сторонники кастовой системы решительно отказывают неприкасаемым в праве быть зачисленными в какую-либо из групп «чистых» людей.

Не остались в стороне от числа «пять» и древнеиндийские врачеватели, узаконившие пять главнейших и наиболее действенных видов лекарственных растений. Согласно трактатам, их надлежит всячески оберегать и использовать для лечения тех или иных недугов.

Число «пять» не было обойдено вниманием древнеиндийских художников и поэтов. Последние, как уж, е упоминалось, воспевали пять волшебных стрел индийского Купидона — бога любви Камадевы. Эти стрелы, по поверьям, вызывают в сердцах влюбленных пять чувств: тоску, печаль, радость, ревность и гнев. Южноиндийский классический танцевально-драматический театр катхакали предполагает участие пяти действующих лиц, олицетворяющих благородство и честность — Пача («Зеленый»); благородство и героизм — Катхи («Герой, Защитник»); бесчеловечность, жестокость, коварство, низменность и зло — Тади («Борода»); коварство и низость и подлость — Карин («Черный»); мягкость и благородство характера, рыцарство — Минукку («Изысканный»). Последний образ обычно подразумевает мудрецов, брахманов или женщин.

Весьма любопытным явлением в древнетамильском искусстве было четкое деление музыки и поэзии на пять категорий, соответствовавшее эстетическим требованиям и вкусам народа и удивительным образом связанное с чисто земными реалиями. Древним тамилам было известно не менее пяти пан — основных, узаконенных традицией манер музыкального исполнения, Пан, или рага, представляет собой мелодическую схему. В пределах каждого пана используется не менее пяти нот. Музыка как бы отражала тайную любовь, чувства, охватывающие влюбленных в ожидании встречи; супружескую верность, разлуку; ссоры и примирение; любовные муки.

Дело в том, что древние тамилы разделяли земли своей родины на пять основных областей: горную, лесистую, пустынную, обработанных полей и лугов и морского побережья.

Каждой из пяти областей соответствовал определенный эмоциональный настрой. Так, горы ассоциировались с зарождающейся любовью. Трепетно-нежное ожидание встречи влюбленных, томление, невысказанные желания и бессонные ночи — все это связывалось с темой таинственных и манящих своей загадочностью гор. Супружеская верность и терпеливое ожидание встречи с супругом ассоциировались с пастбищами и лесистыми холмами, а приморский ландшафт — с любовными муками. Периоду разлуки соответствовал пейзаж безжизненной и выжженной пылающим солнцем пустыни. Любовные ссоры соответствовали равнинному краю, плодородным полям в перерывах между всходами.