От Ржева до Берлина. Воины 3-й гвардейской истребительной авиадивизии о себе и боевых товарищах - страница 11

Здесь мы вели работу и в ходе работы имели успех и неуспех. В воздухе мы имели успех. Мы дрались здесь неплохо, несмотря на то что мы не успели ещё как следует сформироваться и сколотить свои части. Мне же подбросили материальную часть, и я с ходу бросил её в бой. Здесь уже ни на что не обращалось внимание, всё было направлено к тому, чтобы только выполнить возложенную на нас задачу.

Таким образом, в задачу истребителей входило – не дать ударной авиации противника бомбить наши наземные войска, не давать истребительной авиации противника уничтожать наших штурмовиков и бомбардировщиков. Затем – вести разведку поля боя и обо всём своевременно информировать командование. Уничтожать авиацию противника.

Эти задачи, как узаконенные, всегда ставились перед истребителями. Их мы должны были выполнять и здесь.

В работе авиации есть свои детали.

Вот, например, имеется какая-нибудь точка на земном шаре. Вам говорят – летите туда и сбросьте бомбу. Как будто бы это сделать просто – прилетел, посмотрел, сбросил и улетел обратно. Но когда вам говорят – летите и сбейте самолёт противника в воздухе – это уже более сложная задача, и даже очень сложная. Если я лечу и меня кто-то хочет сбить, то я тоже хочу его сбить, и я ему противодействую. И самый трудный элемент работы нашей авиации заключается в том, чтобы сбить самолёт.

В чём заключается сложность этого момента? Если вам говорят: летите на Берлин и сбросьте туда бомбу, то Берлин стоит на месте, это – солидная махина, и он никуда не денется. Если нужно сбросить бомбу на какой-нибудь завод, то это тоже колоссальный объект. Если туда летит бомбардировщик, его дело – сбросить туда прицельно бомбу, и можно свободно попасть, хотя не всегда и попадают. Но вот у вас на скорости порядка 500–600 километров ходит маленькая цель, точка, и вам говорят – сбейте эту цель пулькой. И если на завод бросают двухтонные бомбы, то в эту точку я должен попасть пулей. Причём она двигается и двигается отнюдь не по прямой. И опять-таки, если бы она двигалась по прямой, то я бы взял некоторое упреждение, выпустил бы пулю с упреждением и попал бы – всё это достигается эмпирическим путём. Но эта точка двигается не по прямой и двигается на каких-то скоростях. Двигаюсь и я. И таким образом, мне нужно учесть скорость противника и свою скорость так, чтобы мой снаряд совпал бы с этой точкой в пространстве. Причём я могу стрелять различными способами. И когда я по нему бью, то и он по мне бьёт. И он так же успешно может маневрировать. Допустим, я за ним гонюсь, выпускаю очередь, но получается неудачно, потому что он встал в какое-то положение, может быть, перевалился, и я не имел успеха.

Причём когда мы стреляем из пистолета, даже по мишени, мы говорим – попади все пять в «яблочко», и когда попадают в 8 или в 5, то мы говорим – как плохо! Но в этом случае мы стоим спокойно, тщательно наводим пистолет. Попробуйте вы попасть в пространстве, когда всё движется и кувыркается. И мы попадаем. Но попасть в самолёт в воздушном бою на маневре – куда труднее, чем прийти и сбросить бомбу в определённом районе на определённый объект.

Для истребителя же может быть и более лёгкая задача – расстрелять автомашину или повозку, движущуюся по дороге, по прямой. Я беру и по дороге вывожу точку упреждения и выпускаю туда свой снаряд. Снаряд летит, и машина подбита. В воздухе таких линейных ориентиров нет у меня, и поэтому сбить самолёт в воздухе не такая простая вещь.

И мы говорим поэтому – молодец, виртуоз, ас, потому что он – смел. И мы говорим поэтому, что для того, чтобы расстрелять самолёт, нужно подойти к нему в упор и в упор его расстреливать. А если будешь бить за километр, за полтора, то это будет затея с негодными средствами, и тебя тогда собьёт враг. Поэтому я говорил своим лётчикам – бейте его с 20 метров, нужно бить в упор, и тогда только он[32] будет страшен для противника. А если противник будет расстреливать наших в упор, тогда мои люди будут бояться, и я не буду иметь успеха. И вот за счёт таких жёстких требований у меня и был успех в боевой работе. И мои истребители имеют хорошую славу, приезжают к нам товарищи из Москвы и рассказывают, как там отзываются о лётчиках 3[-й] дивизии, или о лётчиках Ухова, и мне это приятно как руководителю.