От Ржева до Берлина. Воины 3-й гвардейской истребительной авиадивизии о себе и боевых товарищах - страница 20

.

Немало молодых лётчиков воспитала и дивизия, в частности, был у нас такой лётчик, как сержант УВАРОВ*, совсем молодой паренёк. Из 12 полученных нами лётчиков мы не имели ни одного, который не показал бы исключительное мужество и самопожертвование в этих боях. Уварова мы потеряли, и потеряли кроме него ещё двух: НУЯТОВА* и………[58].

Чем достигалось? Мужеством и самопожертвованием лётчиков. Достигалось это тем, что в этих полках партийные организации работали так, как они должны работать в условиях войны. Коммунист ЗОТОВ*, тогда комиссар полка, водил людей в бой сам, прекрасно летал, имел несколько сбитых самолётов, дрался успешно. Правда, впоследствии он погиб. Но в тот момент он подавал пример лётчикам своего полка, как нужно драться. Много в этом направлении работал и неосвобождённый секретарь партийного бюро полка[59], по занимаемой должности – врач полка[60], КУЗНЕЦОВ* – комиссар эскадрильи, который в исключительно короткий срок переучился с самолёта типа бомбардировочной авиации на истребитель и стал прекрасно летать на «яке».

Затем ДРАНЬКО*[61], дважды награждённый орденом Красного Знамени за свои боевые успехи. У этого лётчика мог поучиться весь лётный состав. Для характеристики его мужества и отваги можно привести такой пример. В августе [19]42 г. шли сильные бои на Ржевском направлении. Они дрались шестёркой против 12 «МЕ», которые прикрывали группу 24 самолётов бомбардировочной авиации. У ДРАНЬКО на самолёте отказала пушка, стрелять он не мог, но он из боя всё же не вышел. Он был ведущим, он должен был руководить боем. И хотя сам он стрелять не мог, он всё же продолжал вести бой с ложными атаками на противника. Это был сильный, авторитетный, серьёзный руководитель, боевой командир.

Партийная организация, в свою очередь, по-боевому подходила к разрешению отдельных вопросов, к устранению тех или иных недостатков. Люди пересели на новую материальную часть, недостаточно ещё владели ей, был целый ряд недостатков. Нужно было в ходе боя уже изучать машину, доучиваться технике пилотирования на этой машине, нужно было освоить наиболее выгодные тактические приёмы для этой машины, нужно было знать слабые и сильные стороны этого самолёта. Всё это, безусловно, сказывалось на эффективности работы полков. Лётчики 1[-го] гвардейского работали раньше на английских машинах, и своей машины они не знали в достаточной степени, и незнание машины в воздухе приводило к невыполнению задания. И партийная организация прилагала все усилия к тому, чтобы лётный состав в совершенстве овладел машиной, в совершенстве знал свой самолёт.

спечить наши наземные части, которые должны были выбить противника из Ржева, так как это был плацдарм противника, нечто вроде трамплина, который служил для последующего прыжка и удара по Москве после зимней операции [19]42 г. И в этой Ржевской операции наша дивизия принимала активное участие. За Ржевскую операцию у нас 40 с лишним человек было награждено орденами.

Этот период для истребительной авиации был характерен рядом жёстких и суровых приказов Наркома обороны по поводу неэффективности работы нашей авиации, по поводу проявления трусости отдельными людьми в боях[62]. И такие вещи имели место у нас, в частности, командир эскадрильи 1[-го] гвардейского полка Петров был за трусость переведён в штрафную эскадрилью. Когда ему было об этом объявлено, то он, запутавшись во всех своих противоречиях, покончил жизнь самоубийством[63].

За трусость из 163[-го] полка в штрафную эскадрилью был переведён и Кутьков*[64]. Правда, он кончил тем, что через несколько дней в боях сбил четыре самолёта противника, он был тяжело ранен и таким образом кровью своей смыл с себя прежний позор. После ранения он в полк не возвратился.

Но было немало примеров в 163[-м] полку и героизма. Был там лётчик ШАРОЙКО*. Если вы на него посмотрите на земле, то вы никогда не подумаете, что в этом человеке таится такая громадная сила, которая способна наводить ужас и страх на врага. Это был небольшой, невзрачный человек, чрезвычайно жизнерадостный по своей натуре. Он говорил так быстро, как будто пулемётом строчил. Где бы он ни появлялся, вокруг него собирается весь лётный состав, так как никто не умеет рассказать так смешно, как Шаройко, и от этого людям даже в такое тяжёлое время, как тогда, становилось легче на душе. Он был дважды награждён орденом Красного Знамени за боевые дела. 14 августа [19]42 г., в период Ржевской операции, он не вернулся с боевого задания. Они ходили бомбить аэродром противника, расположенный в Сычёвке.