От солнца к солнцу - страница 11

Я слушаю Николая и гляжу в сторону Ключевского вулкана. Сегодня его вершина плотно прикрыта от всех взоров неподвижным и единственным на все небо облаком…

Вон там, в заоблачной выси, ступали они вдвоем, женщина и юноша, по ледяному гребню, падали, подымались и снова шли, шли, шли, и только упрямым, беспрерывным этим движением вперед, вверх преодолевали усталость, подкашивавшую им ноги. Там вот, за таким же облаком, на пятикилометровой высоте, достигнув вершины, он присел на камень и мгновенно уснул, а она бодрствовала, переобула его спящего, надела ему на ноги еще одну пару шерстяных носков. Она охраняла его сон, она хотела, чтобы к нему возвратились силы, потому что вершина горы не была вершиной их пути — им предстояло еще спуститься в кратер. И когда юноша проснулся и спросил, отдыхала ли она, женщина кивнула головой, и они двинулись вниз, на дно, сквозь слепившую их завесу из пара и газов. А там, на дне, задыхаясь от жары, с трудом дыша в газовом скопище, обошли всю эту гигантскую клокочущую и парящую каменную чашу, измерили ее из края в край, сфотографировали, набрали в пробирки газа из трещин— фумарол. И тогда только стали подниматься из кратера, и на самом его краю, там, где он переходит в ущелье, их застала мочь, и, остановленные темнотой, они сели на выступ скалы, чтобы, не смыкая глаз, дождаться рассвета. Всю ночь был страшный камнепад, мимо них и над ними летели тяжелые глыбы и мелкие соколки. На рассвете, когда камнепад утих, и они тронулись дальше и уже выходили из ущелья, какой-то шальной, сброшенный порывом ветра кусок базальта сбил женщину с ног, и она, выронив ледоруб, покатилась к обрыву…

— Я вырос среди этих гор, — сказал Николай. — С детства привык взбираться на их склоны. Но не собирался посвящать жизнь горам. Хотел в моряки. А после того восхождения с Алевтиной Александровной понял, что нет мне иного удела, как в вулканологи. Я еще раз поднялся на Ключевской, когда там забила лава из нового бокового кратера. Это было зимой. Пошли в том же составе, что и в прошлый раз, только без Алевтины Александровны… И хотя подъем был еще труднее, теперь все дошли… Потом поднимался на Безымянный, на Шевелуч, на Ичу. Ича, вроде Безымянного, считался навсегда угасшим. Нашли как-то одну лишь слабенькую фумаролу, газ чуть-чуть струился. Но сомнение уже запало. Может быть, дышит Ича? Найти бы еще хоть одну трещину поактивней. Они, эти фумаролы, бывают скрытые. Запах чуешь, а лазаешь-нет ничего. Я на Ичу не раз подымался, все искал. И нашел. Очень активную, с сильной газовой струей. Значит, дышит старик! Значит, рано его списывать в безнадежно потухшие… Много у меня было восхождений. Но самым трудным оказалось восхождение «а Ленинские горы, в МГУ. Трижды поступал и трижды проваливался. Возвращался домой, ходил с экспедициями, снова ехал в Москву, в университет. Одолел все-таки эту вершину. Сейчас на преддипломную приехал. На Ичинский пойдем. У меня ж диплом по Иче…

Бродя по саду, мы подошли к простенькой деревянной оградке, за которой лежал большой щербатый, ребристый камень, кажется, базальт. На камне — венок из полевых цветов; больше всего было нежных лиловых колокольчиков. Я понял, куда привел меня мой спутник. Здесь лежит она, Алевтина Александровна. И камень этот оттуда, с вулкана. Я смотрел на печальное лицо Николая Огородова, и мне показалось, что оно освещено изнутри какой-то ясной, сильной мыслью, которая никогда уже не даст ему покоя, поведет от одной вершины к другой…

Вот так, приехав к вулканам, мы познакомились с вулканологами. Грешен, считал их науку не очень-то практической. Думал, что она обращена главным образом в прошлое земли, подобно палеонтологии. Среди тех, кто успешно разубеждал меня в этом, был Павел Иванович Токарев, сейсмолог вулканологической станции. Его специальность — землетрясения.

Извержения вулканов, землетрясения, моретрясения — все это в одном ряду великих и грозных явлений природы, одна цепь, звено к звену. Правда, землетрясения не всегда связаны с вулканизмом, они случаются и в районах, где нет вулканов. Но вот извержениям вулканов обязательно сопутствуют землетрясения. Вспомните, как было с извержением Безымянного. Приборы задолго засекли толчки, колебания земной коры и точно определили их эпицентр: не Ключевской, а Безымянный!