От звезды до звезды. Беглецы - страница 13

– Это отлично, – вздохнул Рудольф и развернулся к напарнику. – Но где, черт возьми, эта многоножка?

Йонге посмотрел наверх, подозревая, что именно сейчас останки многоножки свалятся откуда-нибудь с баньяна. Но на баньяне ничего не обнаружилось.

– Ничего не сказал, главное, – вознегодовал Рудольф. – Как орать “вставайте, ленивые задницы”, так это он первый! А как славой делиться – так хрена с два?

Йонге согласно поцыкал зубом.

Зная Сайнжу, не стоило предполагать, что он самолично отнес многоножку на стойку местного санитарного контроля. Ставку Йонге делал на то, что яут распорядился своим трофеем с размахом, постаравшись продемонстрировать его наибольшему количеству зрителей. Напарники, не сговариваясь, проследовали к центральной площади. Вечером там устраивали распродажи криво состряпанных самодельных украшений, играла живая музыка и разливали баньяновую водку за символическую плату.

Утром площадь была пустынна, и максимум кто ее посещал – дроиды-уборщики, неисправимые трезвенники, спортсмены и жертвы бессонницы.

Сейчас площадь была забита народом. Йонге невольно замедлил шаг, но Рудольф обогнал его и устремился в толпу словно торпеда. С решительным рыком “Извините! Внимание, служба зачистки!” Рудольф прорывался сквозь живую стену. Йонге шел за ним след в след. Вряд ли отдыхающие поверили в службу зачистки, облаченную в красные рубашки и мятые шорты вместо спецкостюмов, но сопротивляться напору берлинца оказалось сложно. Йонге на всякий случай раздаривал доброжелательные улыбки и кивки.

Пробившись в первый ряд, он едва не налетел на Рудольфа, сидящего на корточках.

– Что-то у меня опять голова разболелась, – пожаловался напарник, – ну ты глянь, это как называется?

Уже прикипев взглядом к “это”, Йонге тоже присел на всякий случай. Краем глаза он видел, как вокруг толпится лес ног: мужских и женских, кривых и ходульных, толстых и с коленками назад… И было тихо. Удивительно тихо для курортного района.

На брусчатой мостовой чернели и краснели следы: мазут и кровь – мелькнула первая же мысль. В огромном намалеванном круге свилась кольцом многоножка, задравшая голову. Жвалы из головы исчезли, остался только развороченный хитин. Хвостовые орудия тяжело лежали на брусчатке, окруженные маслянистыми лужицами тошнотворно желтоватого вида.

Символы чужого языка били в глаза багрово-глянцевыми бликами, расчертив весь круг в жутковатый алтарь.

Во втором заголовном сегменте твари, вбитое сквозь панцирь со страшной силой, торчало огромное ритуальное копье.

*

Комиссар по делам экологического контроля обильно потел. На вид его костюм не производил впечатления удушающей сбруи, но комиссар был человеком крупногабаритным. Сайнжа наверняка сказал бы что-то про “много мяса” и “трофей”, но у Йонге в голове вертелась только идиотская теория, что комиссар сам собирался поймать и зажарить многоножку, чтобы удовлетворить взыскательный гурманский аппетит, а теперь чудовищно огорчен.

Комиссар вытер лоб мягкой салфеткой в сто пятьдесят первый раз и шумно вздохнул.

– А ведь эндемик! – патетично воскликнул он. – Только на одном полуострове Эйрики! Вулканическая сколопендра Лукаса!

В возникшей паузе ожидаемой почтительности не ощущалось.

– А чего она у вас без поводка разгуливала? – наконец высказался Рудольф. – А если б кого за задницу прихватила? Это очень эндемично?

Комиссар несколько мгновений смотрел на него с непонятным выражением лица.

– Эндемичный – это значит “очень редкий”, – медленно сказал он.

– Да уж вряд ли такой укус можно считать распространенным явлением, – нахмурился Рудольф.

Йонге покончил с попытками заглянуть в лежащую перед комиссаром планшетку и громко вздохнул, привлекая внимание.

– Этот эндемик подобрался очень близко к жилым территориям. Я так понимаю, водятся они в местах, где туристам делать нечего. Но что делать туристам, когда сколопендры начинают водиться среди них?

– Звонить на приемную стойку отеля! – возмущенно всплеснул руками комиссар.

Напарники переглянулись. Рудольф попробовал закатить глаза, но тут же сморщился.

“Или я еще пьян, или он дурак”.

“Или он из лиги антигуманистов”, – согласился Йонге.