От звезды до звезды - страница 19
Пока они мерялись должностными обязанностями, на самой границе радара появился объект. Он двигался по коридору в их направлении.
Йонге сделал шаг назад и ткнул экранчик под нос Рудольфу. Тот пару секунд всматривался, затем кивнул и пробежался по клавишам настройки лайнера. Йонге не сильно разбирался в характеристиках плазменного оружия, только знал, что существует около восьмидесяти тактических комбинаций, позволявших управлять плотностью, скоростью и характеристиками заряда. Кажется, Рудольф перевел его в режим веерного огня.
– Сначала предупредительный, – прошипел Йонге.
Респиратор съел все звуки, но Рудольф кивнул и показал три пальца. Йонге ни хрена не понял, однако переспрашивать было некогда – объект на радаре медленно, но уверенно приближался. Видимо, тоже хотел выбраться наверх.
Рудольф еле заметно кивал головой, словно отсчитывал шаги, и, когда объект подобрался к повороту за угол, щелкнул предохранителем. Лайнер тонко, почти беззвучно пискнул, и широкая полоса прочертила всю коридорную арку поперек.
Пятно на радаре отпрыгнуло так быстро, что на несколько мгновений Йонге потерял его – прибор не успевал обрабатывать информацию.
Затем пятно снова появилось – уже у другого конца арки, хотя никто поперек прохода не пробегал. Йонге это не смутило: маскироваться любили все, а в сверхъестественные способности вроде телепортации он не верил. Скорее всего, яут использовал что-то вроде преломляющей голографической завесы. Глаза не помогали, а вот аппаратура – вполне.
– Вот говнюк, не читал он, что ли, нашу записку? – риторически поинтересовался Рудольф.
Йонге хотел ответить, но тут в пыльном воздухе скользнули лазерные лучи и тремя дрожащими нитями света уткнулись ему в грудь.
– Ты глянь, какое старье! – вслух восхитился пилот. – Он же использует лазерное наведение, это ж позапрошлый век!
– Ага.
Рудольф наклонил ствол лайнера и снова переключил настройки. Теперь лайнер выдал рассеивающийся конус. Затем основной ствол надломился, и два вспомогательных ответвления наклонились в сторону противника.
Йонге с искренним удовольствием наблюдал за спецэффектами от мастера: целый рой лазерных нитей моментально сменил цвет с красного на голубой, затем они налились сиянием, лихорадочно пробежали по полу и потолку и вцепились в невидимую фигуру.
Пылающий ярко-голубым контур обрисовал высокий силуэт, даже отростки-дредлоки на голове выделились и засияли. Яут метнулся назад, лучи потеряли его, а Рудольф зычно расхохотался. Впрочем, быстро умолк, хватая воздух под респиратором.
Пару секунд спустя яут вышел из-за угла. Уже без защитного контура, во всем первозданном виде. Йонге отметил, что двигается он неловко, но после анабиоза в пару-тройку сотен лет, если не больше, удивляться не стоило.
В несколько широких шагов яут оказался рядом. Рудольф поставил лайнер опорным шнеком на пол и демонстративно прихватил за ствол. Словно копье держал.
Йонге сыграл в хорошего парня и помахал яуту. Охотник склонил голову, внимательно рассматривая обоих, а затем тоже поднял руку и сделал движение ладонью.
– Есть контакт, – процитировал Йонге крылатую фразу, чье авторство уже давно никто не помнил.
***
Несмотря на мирную встречу, до непринужденного дипломатического общения оказалось далековато.
Большинство разумных рас выражалось рычанием, шипением, свистом, бульканьем – в общем, чем угодно, кроме воспринимаемой на слух раздельной речи. Заморачивались над составлением лингвограмм и интеграцией их в мозги только совсем оголтелые ксенолюбы.
Сами инопланетчики зачастую могли копировать человеческую речь, но только в самых примитивных формах, да и то съедали половину слов, привычно начиная рычать или свистеть уже на втором предложении.
У команды «Фелиции» даже мало-мальски годного ретранслятора не было, поскольку они не планировали внезапно общаться со случайными залетными гостями.
– Давай ему напишем, что ли, – предложил Йонге, продолжая успокаивающе помахивать.
– Опять заряд тратить? – кисло уточнил Рудольф.
– Ну, если у тебя в запасе есть баллон краски…
– О!
Рудольф поднял палец и полез в карман. Оттуда он с торжествующим видом извлек лучевой маркер. При дневном свете он был бесполезен, но в местах скопления радиации можно было нарисовать что угодно – и пока сохранялся опасный для жизни уровень, маркер светился.