Отдам любовь в хорошие руки - страница 4

Помню, я стояла на кухне, жарила яичницу и пела. Масло весело шкварчало на сковородке, из открытого окна доносилось щебетание птиц, и я, пританцовывая, напевала свою мелодию. Вдруг почувствовала, что в кухне есть кто-то еще и этот кто-то наблюдает за мной. Я замерла.

— Доченька моя, — услышала я родной мамин голос и тут же утонула в ее объятиях.

— Мам, ты чего приехала?

— У меня все сердце изболелось, как ты тут без меня. А ты песни поешь…

— Мамочка, у меня все хорошо.

— Мариночка, я была у профессора. Он сказал, что если глаза реагируют на свет, то еще не все потеряно и можно рискнуть сделать операцию.

— Мы уже один раз рискнули, — ответила я резко. Одно только воспоминание об операции приводило меня в ужас.

— Пусть это маленький, но все же шанс, — продолжала настаивать мама.

— Для кого шанс, мам? Знаешь, я и так вполне нормально себя чувствую.

— Ты не хочешь снова увидеть мир?

— Я хочу понять мир, а для этого его не обязательно видеть.

Мама уехала, а я осталась со смутной надеждой. Я уже почти смирилась со своим положением и почти выучилась обходиться без зрения. Мои глаза стали рудиментом, как аппендицит. И оказалось, что без них можно прожить. Только по ночам мне снились цветные сны. А какие это были цвета! Во сне я всегда была зрячая. Первое время, просыпаясь, я горько плакала, потом стала относиться к этому философски. Подолгу вспоминала, что мне снилось, и радовалась, что могу видеть хотя бы во сне. И тут замаячил этот, как выразилась мама, шанс, и это не давало мне ни есть, ни спать, ни жить. Я все время думала (вы не поверите), нужен ли он мне. Вот сейчас, когда я наконец отошла от стресса, смирилась со своим положением, приспособилась и, главное, нашла своих людей, вот сейчас все начинать сначала? Более того, если операция будет проведена неудачно, то я потеряю еще и надежду. Короче, от операции я отказалась. Пройдя курс реабилитации, вернулась домой и стала работать в поликлинике массажисткой. С утра ко мне записывалась очередь бабушек и дедушек, которых я мяла, месила и гладила. И получала за это удовольствие минимальную зарплату.

При этом старички вовсю меня жалели. Им казалось, что чем больше они будут мне сочувствовать, тем лучше я буду их массировать. Мне было все равно, потому что мысли мои были далеко. Я думала об Игоре. С тех пор, как мы расстались, прошло полгода. Когда мы разъезжались, он обещал позвонить. Я очень ждала этого звонка. Как шанса на счастливую жизнь.

И наконец он мне позвонил. Я слушала его низкий голос и изо всех сил прижимала телефонную трубку к уху, чтобы услышать между звуков самое главное для себя — нужна ли я ему.

— Маришка, я женюсь.

— Кто она? — спросила я шепотом.

— Врач. Она пишет диссертацию как раз о моем случае. Прости меня.

Услышав мой плач, прибежала мама.

— Девочка моя, что с тобой?

— Мама, где тот профессор? Я хочу использовать свой шанс.

— Только зачем так плакать?

…Мой шанс оказался одним из тысячи.

Не бедность невыносима, презрение.

Я могу обходиться без всего, но я хочу,

чтобы об этом не знали.

Вольтер

Мне всегда казалось, что деньги не главное, что важно быть хорошим человеком, а остальное приложится. Но ничего не прикладывалось. Однажды наступило время, когда деньги вдруг вышли на первый план. Они стали самыми главными. И те, кто обладал деньгами, тоже стали самыми главными. И больше уже никого не интересовало, какой ты человек — хороший или плохой, главное — есть ли у тебя деньги. Бедный или богатый — вот в чем вопрос.

В то утро я проснулась с мыслью о деньгах. Когда вдруг оказывается, что ты несостоятельный, что не имеешь права владеть недвижимостью, средствами передвижения и драгоценностями и что денежные купюры предпочитают жить не в твоем кармане, то осознаешь, что с тобой что-то не так. Человек с ограниченными физическими возможностями — инвалид. Человек с ограниченными финансовыми возможностями — тоже инвалид. Социальный. Да что там люди, даже химические элементы и те меняют свои качества в зависимости от обогащения. Обычный уран — всего лишь элемент таблицы Менделеева. А обогащенный уран — уже убойная сила.