Отдых на свежем воздухе - страница 10

– Люблю хороший ром под хорошую порку. Джильермо, врежь ему еще. Пусть заорет.

При этих его словах на верхней площадке Жиенна обеспокоенно выругалась шепотом, а Тонио вздохнул:

– Он не заорет. Вилькасуаманец из воинского рода скорее сдохнет, чем покажет слабость своему врагу…

– Что ж парни так тянут? Эти ублюдки его же запорют до смерти! – Жиенна нервно сжала пальцы. – Может, кастануть что-нибудь?

– Подождем, надо одновременно действовать, – придержал ее за плечо Тонио. – Они скоро явятся.

Внизу продолжалось жестокое веселье. Чернявый Джильермо вошел в раж, пытаясь добиться от Ньеты хоть какого-то звука, и с шестого удара рассек кожу. Полетели брызги крови, но и теперь журналист молчал, только дышал тяжело. Любитель рома и порки недовольно сказал:

– Ты смотри, гордец какой. Красномордый, думаешь, ты охренеть какой крутой герой? И не таких обламывали.

– Это точно. Даже этого говнюка Оливио озалупили, – усмехнулся широкоплечий детина с очень темными глазами, свидетельствующими о небольшой примеси альвской крови. – Может, и этого так же, а? Отымеем как следует. Слыхал я, что у краснорожих жопы хоть и тугие, да на разрыв прочные, вот и проверим.

Все заржали, морячки, дежурившие у дверей, оставили пост и подошли ближе, а любитель рома сказал:

– Мне нравится эта идея. Отымеем засранца, отымеем так, чтоб у него изо всех дыр выливалось. Вот только сейчас или подождем, когда сучий сын Альбино явится, тогда и отдерем разом обоих?

Тут наконец Пабло Ньета подал голос. И голос этот был едким, как щелочь:

– Правду, значит, говорят, что плети, ром и мужеложство – славные традиции выпускников Ийхос дель Маре.

От этих слов Джильермо схватился за плеть и хлестанул его со всей дури, так, что брызги крови полетели во все стороны, заляпав и мундир самого Джильермо.

Наверху Тонио потянул ману, Жиенна начала активировать какой-то каст… А внизу грохнуло, двери в пакгауз сорвались с петель и влетели внутрь. А в проем шагнул Оливио, отряхнул мундир, поправил берет и огляделся. И сказал на понятном морячкам языке:

– Знакомые всё лица. Вся гребанная камарилья, кроме Стансо, который сейчас жопой тюремную скамью полирует. Ну, сеньоры офицеры, как вы и хотели, Оливио Вальяверде и Альбино здесь. Теперь отпустите сеньора Ньету.

– Хера с два, – Джильермо еще раз врезал плетью по спине мартиниканца.

Оливио сделал шаг вперёд:

– Последний раз говорю: отпустите сеньора Ньету, мрази.

– Веселье в самом разгаре, – красавчик в аксельбантах снова глотнул из фляги и расплылся в мерзкой улыбочке. – Кто ж отпускает дорогих гостей посреди вечеринки? Но не бзди, Вальяверде – мы люди чести, в отличие от тебя, мы слово держим. Отпустим… после того, как оттрахаем вас обоих.

Паладин посмотрел на него, словно на таракана, и ответил:

– Микелло, ты как был дураком, так им и остался, несмотря на лейтенантский чин. С чего ты взял, что сможешь меня оттрахать?

– Раньше же тебя трахал, отчего б и не повторить, – Микелло допил ром и сунул флягу в карман. – Я еще помню, какой сладкой была твоя дырка. Надеюсь, в этом твоем паладинском Корпусе тебя трахают регулярно и ты не забыл, как жопу подставлять надо. И как хер насасывать. Тебя, конечно, всякой хрени научили, но она тебе не поможет. Один против двадцати ты не выстоишь.

И тут Оливио очень нехорошо усмехнулся:

– Я не один.

В этот момент снова грохнуло, и по обе стороны от входа образовались два пролома. В пакгауз вошли Жоан, Робертино и Бласко, сверху упал шар голубого света и окутал привязанного к столбу Ньету слоем щитов, а затем с площадки спрыгнули Тонио и Жиенна, отбежали в стороны, оказавшись по правую и левую руку Оливио.

На мгновение Микелло растерялся, но тут же взял себя в руки, а чернявый Джильермо сказал:

– Тьфу, пять паладинчиков и одна девка. Да мы вас всех отдерем, херня вопрос. И ваши штучки не помогут, у нас на сей счет кое-что имеется.

Бласко и Жиенна одновременно подняли руки, активируя сразу по три боевых каста – две «Фейских цирюльни», две «Заморозки» и два «Плевка василиска», все – вполсилы, но и этого должно было быть достаточно, чтобы вывести из строя половину противников.