Отец - страница 7
«Она уж не такая юная», — подумал Дмитрий. Ее руки, плечи были налиты зрелой женственной силой. Немного гордая манера Жени держать голову показалась Дмитрию не совсем естественной, и это заставило его подумать, что Женя пережила такое, что тяготит ее и сейчас и чему она не позволяет овладеть ее мыслями.
За столом становилось шумней. Артем щедро угощал всех семгой. «Все и всегда у них просто, — думал Дмитрий, глядя на спокойные лица отца и матери. — Вот я здесь, а для них это очень просто, как будто они знали, что иначе и не могло быть. Ведь они пережили немало, а вот сумели сохранить свое святое и хорошее». И тяжелые думы и гнетущее чувство, с которыми Дмитрий уехал из Славянского Порта, вновь овладели им. «Было ли им когда-нибудь тяжело, как мне сейчас?» — думал он, вспоминая уже в который раз последнюю сцену, разыгравшуюся между ним и Зиной, и свой отъезд.
V
С Зиночкой Дмитрий познакомился во Владивостоке, на танцах в Доме флота. Он уже был лейтенантом-подводником, человеком вполне самостоятельным и с вполне определенными намерениями начал ухаживать за миловидной веселой девушкой.
Вскоре Дмитрий был приглашен в ее дом. Отец Зиночки, бухгалтер судоремонтного завода, а до революции банковский служащий, проявил отеческую доброту к молодому моряку, мать тоже с лаской приняла одинокого юношу.
Бывая в долгих зимних плаваниях, лейтенант Поройков с нетерпением ждал часа, когда ступит на берег и ему разрешат отлучиться в город. Ночи без сна на вахте, непрерывные учения, холод внутри подводной лодки, и ледяные брызги волн, и лютый ветер наверху, строгость старших начальников, школивших «фендрика», — во всем этом было мало веселого. И как он наслаждался уютом квартиры, заботами людей, которые становились ему все ближе и ближе, с которыми он отдыхал от тягот службы!
Так дело дошло и до свадьбы. Натрудившись в море, Дмитрий приходил домой, к любящей жене, в свою новую семью, которая ничего от него не требовала; наоборот, теща и Зиночка нежно заботились о нем. У него всегда были накрахмалены сорочки, а летом — белые кителя. Зина перестала работать чертежницей и принялась деятельно за свое собственное хозяйство. Она говорила, что они должны встать на ноги, и приходила в восторг оттого, что приобретает заграничные вещи — в то время во Владивостоке было много японских товаров, которыми японцы расплачивались за выкупленную у нас Китайско-Восточную железную дорогу.
Зиночка решила, что Митя должен иметь отличную штатскую одежду, и у него завелись костюмы и пальто, сшитые знаменитым во Владивостоке портным-китайцем. Иногда она подсказывала ему, что надо и маме с папой сделать подарок, и он соглашался. Своим родителям он не посылал ни копейки, и это его не смущало. Ведь они с Зиночкой «становились на свои ноги».
Одного только панически боялась Зина — ребенка, и очень искусно избегала его. Забеременела она лишь тогда, когда получила письмо от матери, в котором та писала, что всей душой хочет внучонка. Это было, когда Дмитрий уже окончил специальные курсы и плавал на Балтике командиром новой и большой подводной лодки.
Сын Сашенька родился перед самой войной.
Когда вокруг Ленинграда с жестокой быстротой начало смыкаться кольцо вражеской блокады, Дмитрий потребовал от Зины, чтобы она с сыном выехала на Урал к ее тетке. Несколько месяцев он в тревоге ждал от нее весточки. Наконец жена сообщила ему, что Сашенька умер в пути.
В боевой жизни подводник Поройков, горюя о сыне, в то же время испытывал растущую нежность к жене. Он дня не прожил без того, чтобы не думать о ней, ему казалось, что без него она особенно остро переживает потерю. Сашенька не просто умер, он погиб. Ну как было выжить крошечному больному человечку в долгой, тяжкой дороге в холодном вагоне, под бомбежками? Война убила малютку.
Возвращаясь из боевых походов в базу, Дмитрий получал скупые письма жены. Она писала, что в тылу жизнь нелегкая, что работает в госпитале на самой черной работе, но готова пережить все для победы.
В мае 1945 года Зинаида Федоровна приехала к Дмитрию в Таллин. При встрече она не ответила ему прежней радостью и нежностью. Он тогда объяснил перемену в жене, как уход в себя после перенесенных лишений и горя. «Должно пройти время», — думал он.