Отец моего парня - страница 23

– Нет, босс! – воскликнул тот весело. Кажется, водитель был просто рад, что ему не прилетело за курение.

– Ну, вот, – «обрадовал» меня тот, ласково погладив по головке. – Так что ты не нам будешь должна, а только мне! Легче, пчелка? – я бросила на него полный негодования взгляд, и Дмитрий Петрович серьезно поправил: – Брось это, говорю тебе. Это подарок. У меня скидка тут огромная. Сущие копейки выйдет. И… Ты мне ничего не должна будешь.

– Прямо ничего-ничего? – недоверчиво переспросила я, внимательно изучая его реакцию. Стараясь игнорировать то, как близко теперь находился Дмитрий Петрович. Мы буквально терзали один воздух на двоих. Сложно было игнорировать то, как недвусмысленно искрилось между нами пространство.

– Ничего, – кивнул он со всей ответственностью, и намека на обман я в его честных карих глазах не нашла. Кажется, говорил от всей души, пробирая до дрожи в теле. – Мне будет приятно купить тебе шубу, золотце. За моральный ущерб, так скажем.

– Ах, так за уще-е-ерб, – ахнула я, вспоминая проверку в общаге. – За тот ущерб мне только шуба из тушек молоденьких девственниц нужна. Не меньше. – Игнат резко закашлялся и хрипло извинился, быстро выскользнув из авто. Видимо, мужчина решил, что разговор слишком интимный, но мне он таким не казался. В отсутствии посторонних Дмитрий Петрович позволил себе аккуратно заползти ладонью мне под кофту, поглаживая голую спину, а я сделала вид, что совершенно этого не заметила. Потому как не хотела прогонять. – Дмитрий Петрович, может, не надо, а? Зачем мне ваши бутики. Давайте без излишеств.

– Без излишеств… – с нескрываемым удивлением хмыкнул мужчина, качая головой. Будто не верил своим ушам. Затем он резко сжал мой подбородок, поворачивая к себе лицом. – Я как будто в параллельную реальность попал, Машунь.

Мне стало физически тяжело дышать рядом с ним. Видимо, кислород просто закончился. Глаза мужчины широко распахнулись, на губах играла простая, но такая теплая улыбка, что на душе словно тлели угли.

– П-почему? – немного нервно выдала я, облизывая вмиг пересохшие губы. Он поймал этот жест мгновенно, шумно втянув кислород сквозь стиснутые зубы. От простого движения между ног ударило мощным импульсом наслаждения. Будто порезалась, и тогда он прижался ко мне так, что я почувствовала его набухшую ширинку.

– Потому что, – указательным пальцем Дмитрий Петрович оттянул мою нижнюю губу, помассировав ее пальцами. Движения эти были мне знакомы. От воспоминаний стало слишком жарко. Слишком невыносимо. – Ты особенная, Машунь.

– Не понимаю, – голова плохо соображала. А всему виной был его взгляд. Пожирающий, пробирающийся мне под кожу. Такой властный и собственнический до чертиков перед глазами… Будто я была его ужином, после которого мужчина собирался вылизать тарелку.

– Много будешь знать – скоро состаришься, – отмахнулся он вдруг поспешно, а потом просто накрыл мои губы своими. Нежно, как лепесток розы. Будто закрепляя какие-то свои мысли водяной печатью. Мне бы оттолкнуть его, но… Господи, кому я вру? Сама льнула к нему, не желая, чтобы он останавливался. Его язык умел творить такие вещи, что все вокруг начинало обретать иные краски.

– И все же, – когда мужчина разорвал поцелуй и сжал мою попку своими ладонями, я стыдливо отвернулась. Красная до мозга костей. Разве можно быть такой доступной и падкой на его уловки? Надо держать себя в руках! – Сейчас ведь первое января. Утро. Никто в здравом уме не будет открывать бутик.

– Посмотрим, золотце, – самодовольно поиграл бровями Дмитрий Петрович, и я не могла заставить себя не любоваться им. Не сейчас.

Дмитрий Петрович был прав, и стоило нам подойти к широким стеклянным дверям, как они приветственно распахнулись. Тут же перед глазами возник целый ряд консультантов. Бледных, зеленых, не выспавшихся, с вымученными улыбками.

– Рады вас приветствовать, – отрапортовали в один голос сотрудники.

У меня сердце защемило от жалости к ним. Потому что было явно – людей выдернули внезапно после бурного празднования Нового года. Словно уловив мои эмоции, Дмитрий Петрович подтянул меня к себе за руку, обжигая горячим дыханием мочку уха. Мурашки даже в мозг ударили.