Отечество без отцов - страница 7

На привокзальной площади их поджидала полевая кухня. Вальтер Пуш приобрел несколько бутылок «Бургундского» про запас, так как не знал, производится ли вино в той местности, куда их отправляли.

— Возможно, там будет Крымское шампанское, — заметил Годевинд.

Пуш успел еще позвонить в Мюнстер из телефонной будки на вокзале. Он застал Ильзу в магазине и пообещал с ней встретиться, если поезд сделает остановку в Мюнстере.

Ночью поезд шел в сторону рейха. Они коротали время за анекдотами, а в соседнем вагоне пели. Годевинд уселся поудобнее в проходе, прислонившись спиной к двери, и закрыл глаза, чтобы полчаса провести в тишине. Такие паузы ему были нужны для размышлений. Когда в лесу под Аррасом они получили известие о взятии Парижа — с тех пор минул уже год — то Годевинд уселся под цветущей акацией, в молчании уставился на небо и отказался пить шампанское, предложенное в честь празднования победы.

— Хорошо бы теперь вернуться домой, — это было единственное, что изрек унтер-офицер Годевинд по поводу взятия Парижа.

Но вместо дома они прибыли в гарнизон Метц, на что Годевинд глубокомысленно заметил: «Значит, мы еще потребуемся. Ему наверняка взбредет в голову еще что-нибудь, требующее кровопролития».

Он не сказал, кого при этом имел в виду под словом «он», но каждый мог сам поразмыслить на этот счет.

В июньские дни небо на севере остается светлым. Они не задерживались на перегонах или на вокзалах. Военные эшелоны всегда имеют преимущество проезда. Мюнстер остался лежать с левой стороны, в Хамме поезд сделал короткую остановку, так как паровозу потребовалась вода. Вальтер Пуш вспомнил, как пять лет назад он с Ильзой побывал в Хамме на танцах. Но в эту июньскую ночь у них не было никаких других развлечений, кроме обеда и заправки паровоза водой.

— Если мы поедем через Гамбург, то я дерну ручку тормоза экстренной остановки поезда и навещу свой порт, — решил Годевинд. Но это тоже оказалось несбыточным.

Роберту Розену пока не было никакого смысла дергать ручку тормоза. Его деревня находилась вдали от всех железнодорожных маршрутов. Они все еще ехали с запада на восток и приближались к тому самому Подвангену, о котором Роберт Розен охотнее всего вспоминал, когда ничего другого не приходило в голову.

Кто-то сказал, что им потребуется трое суток, чтобы пересечь рейх с запада на восток. Такой огромной стала Германия.

В Берлине на вокзале в районе Лертер им предоставили увольнение. Фельдфебель Раймерс организовал обзорную экскурсию по городу к Рейхсканцелярии, к Министерству воздушных сообщений и через Бранденбургские ворота к колонне Победы. Когда они осматривали аэропорт «Темпельхоф», то там как раз приземлился самолет рейхсминистра пропаганды.[4] Но никто так и не увидел, как тот, прихрамывая, ковыляет по взлетной полосе. Затем была поездка к старому Фрицу[5] в Потсдам.

— Вот за что сражается немецкий солдат, — провозгласил фельдфебель, показывая на великолепный замок.

В одном из придорожных кафе они выпили светлого берлинского пива. «Пой, соловей, пой», — завывал женский голос из громкоговорителя. Вальтер Пуш послал почтовую открытку своей Ильзе. Он сожалел в ней, что ничего не получилось с остановкой в Мюнстере. «Держись! Скоро будет многодневный отпуск». Роберт Розен охотнее проехался бы на трамвае по мостам и тоннелям, но никто не имел права оставлять свою воинскую часть. Также решительно были пресечены вопросы некоторых солдат об известных улицах с красными фонарями. Для подобных остановок времени было недостаточно, к тому же в Берлине увеселительные заведения были запрещены. Раннее лето дарило тепло домам, вода в озерах и каналах играла разноцветными красками, в зоопарке распускались деревья. Нигде не было ни малейших следов разрушений. Находясь в Берлине, можно было подумать, что война вообще еще не начиналась.

После второй кружки пива Годевинд подсел за стол к Роберту Розену и спросил:

— Где твой дом?

Тот ткнул пальцем на восток.

— И как называется твое гнездо?

— Подванген.

— Никогда не слышал, — заявил Годевинд. — Но, может статься, что мы будем проезжать мимо.