Отель «Снежная кошка» - страница 6

Пожилой господин за стойкой улыбнулся и отложил бархотку, которой натирал медные бляшки на ключах.

— Юки-но, — позвал он. — Займись номерами, дорогая, я думаю, пора. Они все выберут сами, но кое-что мы должны подготовить. Не переборщи со старыми фотографиями! И лучше повесь им снимки бабушек их будущих возлюбленных. Лет через десять им будет казаться, что они знали своих супругов по прошлой жизни, и они смогут влюбляться в них заново. — Он опять улыбнулся. — И ведь никто не скажет «спасибо». Что за манеры… Почему люди приписывают все какому-то случаю? Случайностей не бывает, они выпадают нам свыше, о них уже кто-то позаботился. Ни одно дело нельзя пускать на самотек, тем более такое. Помните нашу гостью из «Клетчатого номера»? Бедняжка до сих пор уверена, что у нее тогда сломался мобильный телефон, — ненавижу эти вещицы! — Он поморщился, золотые очки сползли на нос. — И поэтому ее сообщение отправилось не по тому номеру. Она так искренне удивлялась, что я чуть было не нарушил наше трудовое соглашение и не показал ей целый отдел ангелов, которые только и занимаются такими случайными ошибками. Неправильный номер, не тот рейс, не то сообщение… Юки-но, моя милая! Осторожней с синими орхидеями! Нежные растения, как старики, не терпят, когда их таскают с места на место.

Так-так… Что же мы припрячем к ним в номера? Что там у них в секретах? Чем забиты их тайные чердаки? Есть какие-нибудь украденные письма, сожженные дневники? Или, на крайний случай, потерянные серьги? Попробуем для начала расшевелить их. Никто не знает, что почувствует, если найдет то, что давно перестал искать…

Чаще всего в жизни Дима Свистов стеснялся. Ему было неловко. Он по пальцам мог пересчитать, когда ему было хорошо, весело, вкусно или холодно, потому что почти всегда в такие моменты ему было еще и ужасно неловко. Дима был непохож на свою маму. Она была очень уверенной в себе женщиной, и неловко ей не было никогда. Она мастерски находила выход из любых жизненных ситуаций. Даже когда Димин папа однажды застал ее со своим другом, правда не в постели, а на диване, но зато сильно раздетыми, что должно было сократить маме выбор объяснений причин сложившейся ситуации, мама замялась лишь на минуту, а потом лучезарно улыбнулась и сказала:

— Ну… Ничем не могу помочь!

Папа так обалдел и растерялся, что не стал разводиться с мамой, а так и остался с ней. Да и разве смог бы он жить без женщины, которая все за него знала?! И за Диму, конечно, тоже.

Когда Дима был маленький и к нему на именины приходили друзья, после праздника мама всегда отодвигала стол и начинала осмотр пола.

— Та-ак, — говорила она. — Ну вот, Сережа опять уронил две картошки, а эта размазня Анечка раскрошила на пол целый торт! Им должно быть стыдно! Такие дети — просто маленькие противные свиньи!

Мамины слова накрепко врезались в Димину голову, и когда он сам ходил к кому-нибудь на день рождения, то боялся притронуться к картошке или торту, чтобы его тоже не обозвали маленькой свиньей и не подумали о нем плохо. Ему было неловко.

Когда он вырос и пошел учиться в институт, во втором семестре ему стало казаться, что на затылке у него начинают расти уши. Он все время прислушивался. Ему казалось, что вся аудитория у него за спиной шепчется о том, какой он тупица и бездарь. Он знал ответы на вопросы профессора лучше всех, но ему было неловко поднять руку.

Трудней всего было в магазине или в аптеке. Говорил Дима всегда тихим голосом, а грубые продавщицы начинали ужасно громко его переспрашивать. Диме становилось страшно неловко, что вся очередь услышит, что он хочет купить колбасы (этого слова он почему-то очень стеснялся). По этой же причине яйца Дима всегда покупал в супермаркете, где не надо было ничего говорить. В аптеку Дима без рецепта не показывался или сам писал название лекарства на бумажке. Для того чтобы купить презервативы (у Димы каким-то чудесным образом все-таки завелась подружка), ему требовалось дня три, а в доме скопились тонны горчичников и резиновых перчаток, которые Дима покупал, как ему казалось, для отвода глаз аптекарши.