Отель «У Обрыва» (СИ) - страница 8
«Нет, она не посмеет уехать! Я ей не позволю! - Нанни готовила яичницу на кухне и злилась на сестру. - Ишь ты, выросла уже!»
В гостинной послышались тяжелые шаги. Это был мистер Уолтер, кроме него и Викки к ним никто не приходил. Нанни судорожно сглотнула. Ведь она даже не начинала делать очередную порцию товара, а Клавицки пришёл явно за этим.
- Здравствуй Анна, - мужчина вежливо поздоровался с ней, но радости в его глазах точно не было.
- Мистер Уолтер, здравствуйте! Я не думала что вы придёте ... так рано, - Нанни опустила голову.
- Обстоятельства, Анна, обстоятельства... - Уолтер по-хозяйски прошелся по кухне. - Как обстоят дела?
- Знаете, сэр, если честно, я пока не начинала, но уверяю вас, я ...
Лицо Уолтера стало хмурым. Он недовольно посмотрел на Нанни .
- Анна, ты меня разочаровываешь. Это после всего, что моя семья сделала для тебя, для Кристен. Я помог вам получить свой отель обратно, вы живёте, можно сказать, на мои деньги, - Уолтер приблизился к Нанни, - ты злоупотребляешь мои радушием.
Он провёл пальцем по её щеке.
Девушка практически отпрыгнула от Уолтера.
- Дайте мне день! Клянусь, только день! - Нанни буквально трясло.
- Ладно, во имя светлой памяти твоего отца, Анна. Завтра я приду, - сказав это, Уолтер подошёл к двери. - И кстати, у тебя яичница подгорает.
- Чёрт! - Анна попыталась спасти завтрак, но было поздно.
Уолтер ушёл и она стала думать, что делать дальше. На кухню зашла Кристен.
- Он опять приходил? - девочка скрестила руки на груди.
- Мистер Уолтер ушёл только что. Будешь хлопья? - Анна пыталась загладить ситуацию, но младшая сестра перешла на крик:
- Иди ты со своими хлопьями! Сколько ты ещё собираешься варить эту дурь дома?
- Тише, чего ты так кричишь?
- Чего? А ты не понимаешь? Он в любой удобный случай подставит тебя! А ты ему веришь!
- Мы должны ему очень много денег. Мистер Уолтер был нашим опекуном, он дал нам жильё, содержит нас...
- Ой, вот не надо сейчас говорить, что он наш благодетель. Я решила. Я уезжаю.
У Анны округлились глаза. Такого от сестры она точно не ожидала.
- Что? С какой стати?
- А может мне надоело, что здесь каждый тыкает в меня пальцем, - у Кристен на глазах навернулись слёзы, - ты знаешь, как меня называют в школе? Барыга наркоты! А про папу говорят, что он был преступником! И знаешь, что хуже всего? Всё это правда! Ты даже не представляешь, что мне приходиться переживать каждый день!
- Что тебе приходится переживать? А знаешь, что я испытаваю? Ты думаешь, я это ради собственного удовольствия делаю? Это всё ради тебя! Понимаешь? Ты живёшь на эти деньги, ты ешь, пьешь на деньги, заработанные мной! Все эти вещи, что на тебе - оплатила я! Твоя гитара, уроки игры, опять же, на мои деньги!
- Мне плевать. Ты могла отказаться. И знаешь, я всё равно уеду! - закричала Кристен.
- Замолчи! Не смей на меня повышать голос! Ты никуда не поедешь! И точка! - последнюю реплику Анна проорала вслед убегающей по лестнице Кристен.
Услышав, как дверь захлопнулась, Анна вздохнула. Она будет непреклонна. Кристен не уедет из Гроуплейса.
- Ты даже не представляешь, как я устала от всех этих скандалов...
- Я понимаю тебя. Но войди в положение Кристен. Ей тоже тяжело, - голос Викки Клавицки на другом конце провода казался усталым и приглушённым.
- Просто, она сама не понимает, что это идея с отъездом глупа, - произнесла Анна, чуть прикрыв глаза.
Одно она знала точно. Она не позволит уехать Кристен из Гроуплейса.
После встречи со Спаерс Алекс Кауфман направился в участок. Но разговор с Эндж никак не выходил у него из головы. И дело было не только в его работе. Алекс начал ловить себя на мысли, что всё чаще думает о ней. Нет, речь не шла о измене, скорее о взаимной симпатии. Некоторые его сослуживцы имели любовниц, многие считали, что легкий флирт это нормально. Но для Кауфмана это было табу.
Время в участке тянулось невыносимо долго, Алекс заполнял какие-то документы. Бумажная работа утомляла мужчину, а заполнение бланков превращалось в каторжный труд. Потерев переносицу, Алекс зевнул и посмотрел в окно. На улице смеркалось, мерзкий осенний дождь постоянно моросил, оставляя на асфальте лужи, в которых отражалось серое небо.