Отличное тело - страница 7

Мы, пуэрториканцы, не похожи на евреев. Мы любим большие задницы, но смертельно боимся расползтись, зарасти салом. Заросла салом — тебе конец. Мы же не цыплята, нас на суп не пустишь. И это не сифилис. Можно принимать лекарства, чтобы он не добрался до твоего мозга. Но если ты однажды начала расползаться, ты сразу слетаешь с катушек. Отличные попки, отличные задницы, о да, — это совсем другое дело, в них вся ты. Тебе хочется ее выпятить, чтобы ее замечали, где бы ты ни находилась, особенно когда идешь по улице: «Привет, детка». Мы начинаем тренироваться еще подростками. Это как уроки вождения. Выпятить ее, покрутить, сверкнуть ей (тсс!) напоказ. Хочется, чтобы твоя попка была круглой, аппетитной, подтянутой. Если бы у меня была задница Джанет Джексон, я бы ходила спиной вперед.

Но когда расползаешься, возникает второй зад — как второй подбородок, словно отрастает вторая пара бедер. Сало — оно сочится из тебя. Против твоей воли. На этом жизнь останавливается. Когда мужчины видят тебя такой, они представляют своих матерей. Они воображают бобы с рисом, измотанную жену и визжащих детей перед орущим телевизором, за который кредит выплачен только наполовину.

Нужно очень много трудиться, чтобы не расползтись после родов. Это как капля масла: если вовремя не убрать, растечется повсюду. Задушит все живое. Моя мама, злая волшебница, родила девять детей и ничуть не расплылась. «Свет мой, зеркальце, скажи, кто на свете всех милее и на голову больнее? Моя мама». Латиноамериканская девушка «Космо». Абсолютно красива: идеально шоколадная кожа, безупречная грудь, задница как у «мерседес-бенц». Я была самой страшной из детей — по крайней мере, она повторяла это снова и снова. Когда я была маленькой, она поворачивала меня спиной к зеркалу, и я стояла, как самосвал с откинутым кузовом. Она любила ткнуть кулаком в мое сало, как в желе. «Господи, Кармен, Кармен, она у тебя вся расползлась. Здесь. И здесь. Это плохо. Очень плохо, Кармен. Придется тебе поработать над талией и всем остальным, иначе никто тебя никогда не трахнет».

Я всегда носила бесформенные штаны и кофты — чехлы, как мы их называли. Часто, сидя на унитазе, я примерялась, как буду выглядеть, сидя верхом на мужчине. Ужасно. В чехле даже минет толком не сделаешь. Это не то же самое, что твой живот, Ив. Нет. Поэтому я выучила анти-сальные позиции. Есть такие позы, в которых бесформенность незаметна, при условии, что ты жестко следишь за положением тела, чтобы находиться под одним и тем же углом. Главное — держать сало в тени. Есть один особый трюк, я покажу тебе: все нужно собрать книзу, всю себя. Называется «Подбери сало». Подбираешь и втягиваешь. Подбираешь и втягиваешь. И поменьше двигаться, а не то все вывалится. Я применила этот приемчик, когда готовилась к своему первому половому акту. Секс протекал довольно гладко, хоть я и не могла пошевельнуться. Но потом мой парень здорово завелся и схватил меня за задницу. Я закричала. Он решил, что у меня порвалась девственная плева. Но на самом деле, когда он схватил меня за сало, оно поплыло у него в руке. Черт, теперь он бросит меня, как и говорила моя мама. У мамы были мужчины. А у меня нет. Но она заболела, подхватила СПИД. Она исчезала на глазах, а я зарастала жиром. Я плыла. Я была слишком унижена, чтобы куда-то ходить. Потом мама умерла. Сначала я ничего не почувствовала. А когда ехала из Бруклина с похорон, начала кричать. Не знаю, почему, но я кричала, кричала, кричала. Как будто речь шла о жизни и смерти. Все эти годы я просто хотела быть стройной и симпатичной, чтобы ты любила меня, мама. Почему ты даже не замечала меня? Теперь тебя нет. Каждый день я ездила на велосипеде по семь часов и плакала, плакала. Я стала ходить в бассейн, а волосы предоставила самим себе. Я их не сушила и не укладывала. Я перестала краситься, сидеть на диетах, мне было плевать. Неожиданно со мной стала происходить эта странная дрянь. Как будто я оказалась в какой-то запредельной бестелесной зоне. Мое сало стало таять. Как снег. Килограмм за килограммом. Как будто раньше я носила в себе свою мать и родила ее, когда она умерла. Я вытолкнула ее из себя. Потом я боялась, что она вернется.