Отложенная казнь - страница 13

– Зачем? – философски изрек Мон. – Ты же все равно меня нашел.

– Да, причем легко, – согласился Карл. – А ты не думал, насколько легко это мог сделать и кто-то другой? И в этом случае нам всем хорошо бы быть рядом. Или хотя бы предупредить друг друга об опасности.

– Он не полезет к Май!

Это прозвучало с каким-то детским вызовом, будто Мон очень хотел бы верить, но…

– Ты говоришь, что я изменился, – напомнил Карл. – Почему ты думаешь, что он не изменится?

Мон упрямо поджал губы, потом рывком забрал его смартфон и вбил туда свой номер.

– Только не доставай меня по пустякам! – велел он. – И хватит уже трепа! Зачем ты меня позвал?

– Из-за Леони, – признался Карл. – Ты сам сказал, это странно, но сейчас первой я вспомнил именно ее.

– Да, – серьезно подтвердил его товарищ. – Ты вообще никогда ее не вспоминал. Я уже сказал тебе, что, по сути, тебе нечего было вспоминать.

– Я это запомнил с первого раза, – раздраженно заметил Карл. – Но сейчас мне важно знать… Я помню ее девчонкой. Ей всего-то лет одиннадцать–двенадцать. Но ты говорил, она меня любила. А ты ее… Она же ребенок!

– В тебе слишком много от этого поганого времени, – решил Мон. – Тогда тебе самому было всего шестнадцать. А Леони двенадцать, да. Но она уже могла…

Он замялся в смущении.

– Тогда взрослели раньше, – понял Карл.

– Типа того, – буркнул Мон.

– Но почему я могу вспомнить тебя в более старшем возрасте, могу вспомнить Май… любой. А Леони… – Он развел руками.

Его собеседник на миг отвернулся и ссутулился, будто его ударили.

– Ты и не вспомнишь, – нехотя признал он. – Леони никогда не исполнилось тринадцать. Она умерла.

– Черт! – Карл реально пожалел, что спросил. – Извини.

Мон посмотрел на него удивленно. Похоже, его поразила искренность Карла.

– Ее убили, – пояснил он раньше, чем его собеседник придумал, как спросить об этом тактично. – Ее, а также их с Май отца и мать. Сожгли на костре. А потом и моего отца… Он был палачом. Вслед за ними…

Карл прикрыл глаза. Почему-то ему было больно так, будто он потерял родных. Это была застарелая, привычная скорбь, которая накрыла его снова.

– Я не должен был тебя спрашивать, – нехотя признал он.

В палате повисло тяжелое молчание.

– Ты правда изменился, Карле, – заметил вдруг Мон непривычно спокойно. – Возможно, так и должно быть. А может, это все снова ни к чему не приведет. Но ты пытайся, спрашивай, делай хоть что-нибудь. Мне надоела наша бесконечная, разорванная на куски жизнь. Я хочу спокойно уйти за Леони, зная, что Май останется с тобой. Пусть ты ее не очень-то достоин…

Он хотел сказать что-то еще, но просто постоял несколько секунд, а потом вышел из палаты. Карл получил больше, чем хотел. Но от этого стало несравнимо хуже.

Он наблюдал за дверями больницы. Слишком много суеты из-за глупого деревенского мальчишки. Май давно его подлатала. Рана несерьезна. Но сколько шума! От этих людей, кто стережет здесь закон. Полиция… странный и малозначимый элемент в его деле. Они никогда не поймают его. Они ничтожны, как и сам Карл. Тем более что он в этот раз один из них.

Он пришел сюда не для того, чтобы снова видеть своего врага. Он пришел насладиться другим – его возвращением. Несмышленый щенок будет теперь мучиться от головных болей и снов. Будет бороться со своей памятью, капризно желая получить все и сразу, как всегда. Хоть немного можно насладиться его страданиями, пусть и на расстоянии.

О! Он усмехнулся. В двери отделения заходил Джако. К этому человеку он не испытывал ничего, кроме презрения. Жалкий, вечно обиженный на судьбу, по мелочи подлый. Но он даже может быть полезен, потому что ненавидит Карла так же сильно, как и он сам. Интересно, наступит ли тот день, когда Джако все же решится убить Карла? Это сразу решило бы столько проблем…

Он вздохнул. Ничего. Нужно только подождать. В этот раз все так идеально, удобно… Он найдет способ наказать своих врагов и избавиться от них навсегда. Предать их тела и души очищающему огню, как он всегда мечтал.

Он бросил последний взгляд на окна палаты Карла и побрел прочь. Шел и представлял себе их всех – избитых, сломанных, измученных, привязанных к позорным столбам. Представил пламя, рождающееся прямо из его ладоней и ползущее к эшафоту. И… вот уже огонь заполняет все, охватывает тела, рвет их, заставляет вопить от нестерпимой муки. Убивает и очищает. Да! Так и будет. Он найдет способ очистить их.