Отнятый крест - страница 4
Между тем командовавший 13-й ротой подпоручик Гербановский, находившийся в Святой Воле, не дожидаясь прибытия остальных рот, немедленно отправился по указанному направлению и близ села Вулька-Обровская застал повстанцев врасплох в то время, когда многие из них спали. Когда военные открыли батальонный огонь, повстанцы врассыпную бросились бежать, не сделав ни единого выстрела. Преследование продолжалось достаточно долго. Прибывшие к месту боя остальные роты нашли дело уже законченным. Для продолжения преследования в соседние леса Слонимского уезда послали несколько отрядов, человек по 100 каждый, но ни один из них не смог добыть сведений о дальнейшем направлении рассеявшихся повстанцев. Когда поступило известие, что для поисков разбитого повстанческого отряда из Слонима выслано шесть рот, эти команды возвратились в Пинский уезд[16].
После смерти Федора Юзефовича в его семействе осталось пятеро сирот: Алексей (ученик Пинского училища) 11 лет, Екатерина 7 лет, Николай 5 лет, Анна 4 года и Мария 1 год[17]. Отец его, семидесятилетний священник, не перенес горя и 27 июля скончался, сойдя в могилу вслед за своим сыном[18].
Об убийстве Юзефовича общественности одной из первых сообщила московская газета «День», издаваемая И. С. Аксаковым. Материал о подробностях трагедии в редакцию прислал профессор Санкт-Петербургской духовной академии М. О. Коялович, пристально следивший за событиями, происходившими в родной ему Белоруссии. Препровождая материал И. С. Аксакову, Коялович писал: «Сообщаю вам два описания: мученической кончины сельского учителя в Ковенской губернии Викентия Смольского[19] и дьячка Федора Иозефовича в Минской губернии — этих невидных деятелей в нашем народном деле, но, может быть, действовавших на него самым благотворным образом. Оба они стояли у самого корня народной жизни. Дела этих маленьких по положению людей нелегко могут быть известны теперь, когда наше внимание так залавливается крупными и грозными событиями. Некому взяться за раскрытие этих дел, да и некогда. Но должно быть кому, и должно быть когда — очертить хоть общее положение этих мучеников народного дела. Не должно быть, чтобы они сошли в тишину в безвестности об их подвигах. Сообщаемые описания их службы могут послужить хоть отчасти выполнением этого народного долга»[20].
Как только была получена эта печальная корреспонденция, редакция тотчас же выслала семье Юзефовичей через М. О. Кояловича 50 рублей серебром из сумм пожертвований, поступавших в редакцию «в пользу семейств жителей, пострадавших от польских мятежников»[21].
В скором времени на поддержание пострадавшего семейства Виленский генерал-губернатор М. Н. Муравьев передал через Минского временного военного губернатора В. И. Заболоцкого 400 рублей[22], а Святейший Синод выдал семье Юзефовичей единовременное пособие в 150 рублей и назначил ежегодное содержание в 40 рублей, составлявшее годовой оклад псаломщика[23].
Восстание к концу года было подавлено — польское дело на белорусских землях в очередной раз потерпело фиаско. Жизнь возвращалась в привычное русло. Отплакало семейство Юзефовичей. Дети со временем выросли и жили самостоятельной жизнью. Минуло 40 лет…
В начале 1903 года младшая дочь Федора Юзефовича Мария, учительница Свирянской церковно-приходской школы Слонимского уезда, обратилась в Минскую духовную консисторию с просьбой разрешить ей поставить памятник отцу на земле, принадлежавшей Святовольской церкви. По ее словам, могила отца после перестройки храма оказалась под спудом, а ей хотелось бы иметь видимый знак погребения своего родителя. Мария Федоровна предложила и надпись на предполагаемом памятнике: «На сем месте умер в 1863 г. от польских мятежников за веру и отечество Феодор Юзефович». Минская духовная консистория дала разрешение, и в Великой Гати на месте, где повесили Федора Юзефовича, его дочь установила небольшой памятник[24].
С течением времени память о псаломщике Федоре не утратилась — о нем нередко упоминалось в церковных публикациях, посвященных восстанию[25]. В начале 1870-х годов имя Федора Юзефовича в числе 349 имен жертв, погибших от рук повстанцев в 1863 году, было начертано золотыми буквами на памятных досках из черного гранита в Пречистенском соборе в Вильно. Эти памятные списки сохранились до сего дня.