Отпуск без содержания - страница 15

  - А ты?

  - А я сказала, что не надо приходить, пусть свой веник толстой Таньке подарит.

  - А он?

  - Сказал, что лет через пятьдесят положит ей цветочки на могилку, а до того времени будет занят со мной.

  - А ты?

  - Сказала, что всегда найдется тот, кто меня до дому подвезет. А он сказал, что уже наездилась одна, хватит. И отключился.

  Она немного помолчала, потом продолжила:

  - Мы со школы дружили. Я выскочила замуж, когда Иван в армии был, а он мне назло вернулся с женой. Она в поселке жить не захотела, ей город подавай. А мой муж на заработки уехал и уж года три, как не отзывается. Остались мы одни. Иван все простить не может мое замужество. И от себя не отпускает, и замуж не зовет. Не знаю, что делать. Годы идут, ребеночка родить хочется.

  Пиво закончилось. Я начинала медленно отходить от вчерашнего. На завтрак не пошли, потому что кроме пива соседка, оказывается, принесла пакет с какой-то едой. Я с трудом встала. После душа стало значительно легче. Зачем было так напиваться? Не пила, так и начинать не надо.

  Когда вернулась, увидела, что бутерброды лежат на столе, а пустые бутылки заменены на полные.

  - Хорошая ты баба, - сказала мне соседка, - жалко будет расставаться. Так вчера душевно посидели, и про искушение хорошо объяснила.

  Видно, ей понравилось это слово. Я разулыбалась.

  - В жизни нет ничего невозможного. Захочешь - приедешь. Хочешь - одна, хочешь - со своим Иваном. Я буду рада.Ты мне тоже очень понравилась. Обычно я ни с кем секретами не делюсь. Ты - первая.

  Мы выпили еще по бутылке пива. Я снова опьянела, но боль уходила, и моей голове это, явно, было по нраву. В какой-то момент поймала себя на мысли, что, наверно, хорошо иногда вот так отпустить тормоза. Я устала быть одной и никому не нужной.

  - Хочешь, я расскажу тебе о муже? Мы были однокурсниками. В первый Новый год после окончания института он приехал и сказал, что хватит нам быть одинокими, что он всегда меня любил. Я согласилась.

  Вспомнилось, как он рассказывал, что решение быть со мной окончательно созрело в голове в ту самую ночь, когда я ночевала в его комнате. А он отправился в мою и напросился на ночлег, сказав, что сокамерник пришел не один. Он лежал, обняв подушку, которая пахла мной, и уговаривал себя, что все пройдет, что я забуду Алексея, что у всех бывает первая любовь, что это ничего не значит.

  - Так ты его не любила?

  - Тогда думала, что нет. Я все Алексея забыть не могла. Но Вадим был лучшим, что случилось со мной в этой жизни, только я поняла это не сразу.

  Слезы опять потекли по щекам. Я их не вытирала. Хотелось говорить и говорить, потому что хоть Жора и прекрасный друг, но он умеет лишь слушать, а я, как оказалось, отчаянно нуждалась в живом человеческом общении.

  - Знаешь, после похорон я долго не могла открыть ящики в шкафу, где лежали его вещи. А когда открыла, долго плакала. Все белье лежало ровными стопочками. Я не любила, когда он нарушал этот порядок, а если это случалось, всегда делала ему замечание. И какого черта, скажи, мне было это надо? Какое мне было дело до порядка? Вот порядок есть, его белье лежит ровненько, а его нет. Если бы можно было все вернуть, я бы была другой, совершенно другой. Мне так плохо, когда я думаю об этом. Я могла бы стать лучшей для него, но не сумела.

  Опять хотелось заплакать, пришлось несколько раз глубоко вздохнуть, чтобы прогнать слезы.

  - Какой я была дурой! Я только сейчас понимаю, какой я была дурой.

  Мы посидели какое-то время молча.

  - Я понимаю, - сказала соседка, - мне так жаль тебя. Вот приеду домой, и, если Иван встретит на вокзале со своим веником, скажу, что хочу от него ребенка, а потом пусть женится или нет, мне все равно.

  Мы все же еще немного поплакали, а потом решили пойти к морю. Гуляли и разговаривали долго. И почему я не знала раньше, что так хорошо открыть кому-то свою душу?

  Мне здесь делать было больше нечего, и я уезжала раньше срока. Соседка провожала. Мы обменялись адресами, она обещала позвонить и рассказать, как же у них все решится с Иваном.