Отпуск - страница 13

День возвращался нехотя. Сначала потускнела луна и откатилась куда-то в сторону. Потом стало, прохладно — он даже набросил на плечи одеяло. Затем бешено зачирикали воробьи. По улице пробежал человек — занимать место на пляже. И сразу ударило в глаза утро: розово засветились вершины гор, дунул с моря ветерок, шумно задышали белёсыми листьями пирамидальные тополя, зафыркали машины и заскрипели двери. В доме Августы тоже стукнуло.

Петельников встал и пошёл к шлангу. Горная вода окатила грудь и спину, сняв ночную бессонную вялость. Одевшись, он решительно подошёл к двери. Медлить больше нельзя. Нужно отобрать ружьё и эту Августу доставить в милицию. Если ночью ей что-то помешало расправиться с ним, то может не помешать в любую другую минуту. Скорее всего она в доме одна — иначе бы к беседке ходил мужчина. И не с ружьём бы, а с финкой или ломиком. Видимо, не ожидали, что он будет ночевать в их логове, и не приготовились.

Всё-таки инспектор решил заглянуть в окно, чтобы не нарваться на засаду…

В кухне сидела Августа и плакала…

Он постучал по стеклу и вошёл. Она подняла голову, вытерла глаза и вопросительно глянула на него. Не смутилась, хотя сидела в слезах, да и ночью покушалась на человека. Видимо, сильно страдала.

— Какая-нибудь неприятность? — спросил он.

— Что вам надо?

— Может, нужна помощь?

— Ах, отстаньте!

Говорила она грубо — грубыми были тон и слова, но её растерянное лицо, казалось, не имеет отношения к этой грубости.

— Августа, доверьтесь…

Она махнула рукой и откровенно разрыдалась.

Жалость вдруг охватила инспектора, сразу лишив действенности. Видимо, эта жалость существует рядом с интуицией, ибо он мгновенно понял, что Августа не преступница и никогда ею не была — хоть стреляй она в него из своей двустволки.

— Успокойтесь… — вяло сказал Петельников.

— Сейчас же уходите! — Она вскочила и зло смотрела на инспектора сквозь дрожащие на веках слёзы. — Освободите беседку и убирайтесь!

Обессиленный жалостью, он сделал шаг назад и тихо сказал:

— Ава…

Она испуганно осмотрелась — искала того, кто мог её так назвать. Но его в кухне не было. Тогда она как-то задеревенело впилась взглядом в лицо инспектора и почти неслышно спросила:

— Кто вы?

— Ваш друг.

Она молчала, рассматривая его тем же проникающим взглядом.

— Даю честное слово, что хочу вам помочь!

Августа молчала. И тогда он решился, поверив своей интуиции:

— Я из уголовного розыска.

Она помолчала.

Инспектор достал из потайного кармана удостоверение и предъявил.

— Так бы сразу, — вяло и чуть облегчённо улыбнулась она.

— Расскажите всё по порядку и подробно, — сказал Петельников, сразу заторопившись, словно предъявленное удостоверение вернуло его на работу.

Августа задумчиво опустилась на стул. Лишь бы не спросила, что он знает обо всём этом странном деле… Но она спросила другое, потруднее:

— Что-нибудь случилось с отцом?

Случилось… Это неопределённое слово употребляют, когда боятся спросить, жив ли человек.

— С ним всё в порядке, — твёрдо ответил инспектор, потому что на святую ложь шёл всегда, да и сам толком пока ничего не знал.

— Отец перестраивал сарай. Менял пол, копал ямы для столбов… Он на пенсии. На той неделе прихожу с работы, а его нет. Потом пришёл какой-то парень и передал, что отец получил телеграмму из Воронежа, от своей сестры и уехал к ней. Спешил на нужный поезд.

— А он собирался в Воронеж?

— Собирался, но осенью. А тут уехал вдруг. Даже записки не оставил.

— Чего ж с Воронежем не связались?

— Как же… Звонила, да не отвечают. Телеграмму послала. Может, тётя в больнице…

— А парня раньше видели?

— Не местный. Сказал, что встретил отца на пристани. Невысокий, беленький…

— С чёлкой?

— А вы его знаете?

Инспектор знал — до сих пор ныла шея и саднило голову.

— Почему вы хотели в меня стрелять? — ответил он вопросом и положил ладонь на её горячую руку.

— У меня патронов-то нет, — улыбнулась Августа, но сразу тревожно закаменела лицом. — Когда я на работе, кто-то ходит в дом. А ночью ходит по двору…

— Кто ходит?

— Не знаю. Позавчера лазали в подпол и разворотили печь. Вчера кто-то ползал в винограднике. Я вас пустила для безопасности. А потом думаю — вдруг и он из тех, кто лазает по дому. На отдыхающего-то вы не похожи.