Отравители разума (фрагмент) - страница 9
— Не будет никакой полиции, никто к вам не придет на помощь. В течение ближайшего часа ваше чудесное, на зависть натренированное тело будет приведено в негодность и разрушено. — Слова падали медленно и веско, обмануться в их смысле было невозможно. Черный Китель не из тех, кого можно вовлечь в праздные разговоры. Его глаза впились в Ника. — Разрушено… Но оно продолжит свою жизнь. И пока изуродованное тело будет влачиться по отпущенным вам годам, разум будет вопить о милости смерти. Потому что разум тоже будет страшно и навсегда обезображен. Вы превратитесь в жалкого болвана, вылупившего мертвые глаза на пустоту грядущего. А от прошлого у вас останутся воспоминания только о невыносимой боли и ужасе.
— Бог ты мой! — воскликнул Ник. — Звучит ужасно. — Вряд ли профессор Хейг выразился бы именно таким образом, но Ник не мог сдержаться.
Взгляд Черного Кителя изливал на него злобу.
— Вы думаете, я шучу. Посмотрим. — И кивнул стоявшему за ним человеку, тот вышел из комнаты.
— Он пошел за оборудованием. Мы используем более утонченные методы, чем ваши американские громилы. А сейчас я спрашиваю в последний раз: кто вы?
Ник осклабился.
— Что ж, в последний раз, — выдохнул он яростно, — скажу вам, кто я. И тогда ты, бандит с большой дороги, и твои прислужники можете отправляться ко всем чертям! Я — Джеймс Николас Хейг, доктор философии, приглашенный читать лекции в Калифорнийском университете. Прекратите же этот безумный фарс и выпустите меня отсюда!
Ник закрыл глаза и сделал глубокий вздох. Каждый рано или поздно ошибается, видимо, сейчас настал его черед.
— Нет, вы останетесь с нами, профессор, — услышал он вкрадчивый голос, и боль напомнила о себе, ударив по затылку.
«А может, Хоук все-таки ошибся? Он должен был сообразить, что я не очень-то впишусь в обстановку колледжа…»
Ник сразу узнал устройство. Впервые увидел его вскоре после войны, когда помогал ликвидировать концлагерь под Иокогамой. Затем наткнулся на него во время секретной миссии во Вьетнаме, участвуя в рейде на штаб-квартиру Вьетконга. И разговаривал с одной из его жертв — за несколько часов до того, как этот человек покончил жизнь самоубийством.
Он был превосходным агентом, с телом и разумом железной крепости. И все же раскололся. Угрызения совести были не главной причиной его самоубийства.
Никто не знал китайское название этого устройства, но как-то один американский агент в своем донесении обозвал его Увещевателем. Прозвище закрепилось: штуковина ужасно умела убеждать.
Устройство представляло собой железную раму высотой около шести футов, с зажимами — они удерживали ноги жертвы на расстоянии примерно тридцати дюймов, и с тяжелым кожаным ремнем — захлестнутый вокруг пояса, он не давал жертве упасть. Запястья заключались в стальные браслеты по бокам узника. Картину завершала ограничительная полоса на уровне груди. Сердцевиной устройства была странно выглядевшая пара зажимов, размещенная между подставками для ног и поднимавшаяся вверх где-то на тридцать шесть дюймов. Щечки зажимов были овальными и слегка чашевидной формы. Они приводились в действие винтом, который медленно, очень медленно соединял их вместе.
Внезапная дрожь прошла по телу Ника, когда он смотрел, как устанавливали механизм у стены, рядом с Черным Кителем. Ник слишком ясно представил свою немыслимую физическую агонию, когда его яички будут сминаться. Но еще острее, гораздо острее будет умственная агония, когда он станет осознавать, что его медленно и наверняка выхолащивают на всю оставшуюся жизнь.
Ник был натренирован, чтобы противостоять многим видам пыток. Знал, что может часами, даже днями, выдерживать мучительную боль. Но у большинства видов пыток есть неизбежный исход, который поддерживает надежды узника, пока он медленно умирает, и дает силы молчать, — он знает, что в конце концов смерть освободит его. Но эта пытка не убивает, она отделяет тело от души…
Говорят, что перед смертью человек мгновенно окидывает взглядом прошедшую жизнь. У Ника, в отсутствие надежды на смерть, были иные мысли. В то время как один из головорезов с непроницаемым лицом перерезал веревки, стягивавшие ему лодыжки, Ник внезапно представил годы, простиравшиеся впереди. И увидел будущее, заполненное прекрасными девушками, которыми он никогда не будет обладать, будущее, где он будет слоняться одиноким облаком, бесполезным, как пустая скорлупа. Мерзкая картинка.