Отраженье - страница 6

Где быль уже переборола небыль,

Где разорвались в напряженье почки…

И вот на них холодный резкий ветер,

Несущий снег, дождем утяжелённый.

После зимней неуютности,

Где снегов сплошной заслон,

И туманно-серой мутности

Окунуться в чистый звон,

Малиновый звон, малиновый,

Птиц вернувшихся домой,

В тихой рощице осиновой

У водицы ключевой.

У Ручейка свои законы.

Не Море он и не Река.

Свои пороги и препоны

У Ручейка.

У Ручейка свои Границы,

И Роднички, и Берега,

Свои Деревья, Звери, Птицы

У Ручейка.

У Ручейка своё Теченье.

И Он течет себе, пока

Живут Свечение

И Пение

У Ручейка.

Зноится полдень. Солнечной капелью

Стекают абрикосы. Дремлет сад.

Там, где-то позади, рождение, цветенье,

Там, где-то впереди, раскосый листопад.

Здесь – середина. Все края туманны.

Весна и осень равно далеки

И зелены еще шальные травы

И зрелости в плодах змеятся огоньки.

Февраль, растаявший досрочно,

В былую погрузился стынь.

И вновь всё бело и непрочно

И небыль смотрится сквозь быль.

И почки в полунабуханьи

Заснули отбывать свой срок,

Когда есть скрытое дыхание,

Но не прорежется листок.

Снежинка в варежку упала

И от дыханья каплей стала.

И долго варежку потом

Сушили жарким утюгом.

И помнили не красоту,

А рук озябших красноту.

Осень приходит веселыми брызгами долгих дождей.

Вслед за дождями зимними блестками снега волна.

Если вдруг грусть подкрадется в пенной кипучести дней,

Вспомни, что ярким цветеньем бывает природа полна.

И вот пришла зима. И, в ожидании,

Колени холода, густясь, скрестила тьма.

И солнце, в опрокинутом мерцании,

Сверкало. И росла ледовая тюрьма.

И песня умирала, засыпая.

И не было ни ада и ни рая.

А была жизнь, с ее извечной темой

И вечно недописанной поэмой.

Лес замер и не шевелится.

Вот резко закричала птица.

И снова сон и тишина.

Облита чернотой листва.

Сквозь ветви – выцветшее небо.

Растеряно гляжу кругом.

Не верю чувствам – быль? Иль небыль?

Живет? Написано пером?

Застывшая в мгновенье длительность,

Ни шороха, ни ветерка…

И лишь намёком на действительность

Плывут живые облака.

Не обижаясь на погоду,

Но соответствию учась,

Мы всё мудрее год от года,

С одежды оттирая грязь.

Хоть, как и в прежние года,

Бывает, мокнем иногда,

Но без претензий принимаем

Сюрприз, преподнесённый маем:

Днем сухо, вечером – вода.

Что обижаться на Природу?

Она живёт не нам в угоду,

Других в ней логик череда.

Какой невысказанною тоской

Мы осенью повенчаны бываем,

Как будто, вслед за желтою листвой,

И сами вдоль по-ветру оплываем.

Но только в эти дни так светел сад

И яблоки безлистые висят.

Опять снегов замкнулась, стынь

В разлитом холоде пространства.

Застывший мир непостоянства

Растеряно взглянул сквозь синь.

Он жил еще, еще дышал

Под обезличенным покровом,

И каждый нерв еще дрожал,

И верил в жизнь в рожденье новом,

И в новый поворот Земли,

В живительную силу Света…

Вращалась все еще планета

И облака над ней плыли.

Земли трясенье – вот первоначало.

Когда прошёл удара первый шок,

В мозгах, как молот, фраза зазвучала:

Тот смертен, кто окаменеть не смог.

Что наша неустроенность, томленья,

Разлука что живущего с живым,

Когда сама Земля, в одно мгновенье,

Способна весь наш мир развеять в дым?

Дождь идёт, когда приходит срок,

Каплями скользит неудержимо,

То поднимет сохнущий росток,

То задолбит в грязь неумолимо,

Что ему до пашен и лесов,

До земли, где буйствует цветенье?

Он родился в сонме облаков,

Не осознает свое паденье.

Он струится в солнце воспарить,

В синей вышине проплыть над нами…

Он и не желал цветы полить,

Просто тучи пролились дождями.

Это просто весна. И деревья раскроют ресницы.

И поднимут головки, глядя вверх, полевые цветы.

Жизнь опять пролистает зачитанные страницы.

И проступят сквозь время забытые кем-то черты.

Снег расползается, снижая скорость шага,