Отраженный свет - страница 7

Лешка Пронин, самый ехидный парень в экспедиции, как-то рассказывал мне, в присутствии достаточного количества слушателей, естественно:

— Смотрю я - идут навстречу какой-то мужчина и с ним маленький мальчик, подхожу ближе, а это, оказывается, Коля и ты.

Однажды Коля побывал в заграничной туристической поездке. Волею случая (а не программы) часть их группы оказалась в кабаре, где демонстрировался стриптиз. Кульминацией стриптиза был момент, когда девушка, уже совершенно обнаженная, вручала розу своему избраннику - королю вечера. Роза являлась не только символом платонического признания, но и... как бы помягче выразиться... своего рода контрамаркой на вход. Конечно, роза досталась Коле. Увы, на том вечере он был с женой.

Не только девушки сразу замечают Колю. Прошлой зимой к нам в институт зашел репортер. Конечно, и он не смог пройти равнодушно мимо Коли. К делу он приступил чисто по-репортерски - с ножом к горлу - и скоро получил богатейший материал для воскресного радиорепортажа. Репортаж начинался очень романтично: "Как только я увидел в коридоре его богатырскую фигуру, я сразу же представил себе, как он легко взбегает на горные хребты и, набрав полную могучую грудь воздуха, кричит: "Горы, я покорю вас!" А заканчивался жизнеутверждающим аккордом: "Снова навстречу трудностям, на поиски кладов!" Целый месяц после этого Коля избегал встречаться со знакомыми, на работу пробирался бочком, за полчаса до начала, а уходил только тогда, когда убеждался, что в институте уже никого нет. Вместо "здравствуй" его встречали жизнеутверждающим: "Горы, я покорю вас", а потом и вовсе романтическим: "Иго-го, я вас открою".

Коля из тех мужчин, которым общественное мнение прощает самое затянувшееся уклонение от драки. Настолько не приходит в голову, что он может бояться за себя. Каждому ясно - остерегается зашибить ненароком.

— Ну и что, так ты ни разу в жизни никого не ударил? - приставал Лешка Пронин.

— Да нет, было однажды, иначе никак не получалось.

— И чем все кончилось? Насмерть? Тогда почему ты сейчас здесь? Или это давно было, а тебе ввиду смягчающих обстоятельств дали только пятнадцать лет?

— Да ладно тебе, - отмахивался Коля, но Лешка - не муха, от него запросто не отделаешься.

— Но он упал хотя бы? - со смиренной любознательностью допытывался главный иезуит экспедиции.

— Упал.

— А дальше что было?

— И все. Больше ничего не было.

Все эти дни Коля спорит с председателем Рогожкиным.

— Вы только подумайте, Василий Петрович, сколько у вас расходов на этих коней. Овес им нужен, и комбикорм тоже, конюха держите, а толку от них... Сейчас ведь для них работы нет, только носятся везде да посевы топчут.

— Верно, Коля. Дармоеды это, а не кони. Из-за одного сенокоса целый год их корми. Ох и нерентабельные, ну просто чистый убыток.

— Конечно. Я и говорю. Если вы их нам отдадите, то четыре месяца у вас никаких расходов не будет, да еще по четыре рубля за коне-день будете получать...

— Хороший ты парень, Коля. С тобой и выпить приятно. Давай-ка по махонькой. - Рогожкин опытный полемист. От постоянных жарких споров лицо его приобрело густой багрово-сизый оттенок. Сейчас он чувствует себя в своей стихии.

Пропустив по очередной граненой "махонькой", высокие договаривающиеся стороны задумчиво умолкают.

— Ну так как?

— Если б с кем другим, и разговаривать бы не стал. Ну тебя уж выручу. Давай девять восемьдесят за коне-день и забирай всех трех. А кони какие!

— Да я же вам только что объяснил, Василий Петрович, у нас денег хватит тогда только на полсезона, или на полтора коня, если на весь сезон. - И непьющий Коля провозглашает в отчаянии: - Выпьем! - Он уже заметил, что единственный аргумент, действующий на Рогожкина, - пол-литра. Действует он неотразимо. Но только слишком уж медленно.

— Эх, хорошо пошла! - После такого благоприятного поворота Коля, воспрянув духом, в сто первый раз принимается излагать цель умозаключений и соображений, и снова Рогожкин парирует эти неопровержимые доказательства гениально простым:

— Выпьем!

— Да ты закусывай!

— Не дыши перед тем, как пьешь.

А Коля уже не дышит ни до, ни после.