Отрицание отрицания - страница 19
— Ну вот и все! — сказал президент.
И сразу в наше сознание ворвались звуки уличного боя: уже совсем близкая перестрелка, разрывы снарядов и вой летящих мин. Несколько шальных пуль щелкнуло о фасад здания. Радио, доселе молчавшее, вдруг исторгнуло знакомый голос диктора:
«…Вот и все. Столица в руках отважных бойцов под командованием полковника Лакусты. Заняты почта, международный аэропорт, телеграф, центральные административные здания. Жители столицы с восторгом встревают повстанцев. Среди них мы видим и славных воинов столичного гарнизона, перешедшего на сторону освободителей. Едва доносится сюда редкая перестрелка у Дома Правительства, где засели жалкие остатки ларистовской охранки… Только что нам сообщили, что труп тирана, называвшего себя президентом, сожжен у водонапорной башни в саду у Дома Правительства, Головорезы майора Баримана не придумали ничего другого, как облить диктатора напалмом и поднести спичку… Собаке собачья смерть, и сегодня ликующая общественность столицы приветствует нового лидера, логикой оружия сумевшего доказать гнилость любой диктатуры, в том числе и демагогически народной…»
Ларист странно осел, будто решил присесть на несуществующее кресло, и начал сползать по стене, приближаясь к полу. Глаза его были уставлены на экран.
Там только что светилась надпись «ЧЕРЕЗ ОДНУЦ МИНУТУ», но теперь появилось:
«ЧЕРЕЗ… СЕКУНД».
И цифры в промежутке начали быстрый отсчет назад.
Когда я в последний раз взглянул на Лариста, он был мертвенно бледен.
«Ух-х-ходи! — шевельнулись его губы. — Прик-к-каз-зы-ваю…»
«9, 8, 7, 6…» — продолжался неутомимый бег цифр.
Все, вот сейчас…
В промежутке показались нули, и тут у меня подкосились ноги…
Сначала я открыл глаза, а потом увидел потолок. Голос Ихоны возник позже.
— …имя этому трюку — «теневой кабинет», — говорил Ихона. — Лидеры здесь — подставки, они нужны для отвода глаз. Программа у них может быть разной, но это все равно. Она так и останется на бумаге, потому что между ею и жизнью — мы…
Я осторожно повернул голову и увидел гостей. В кабинете рядом с президентом сидели Ихона, Сокура и Пятницкий. Они были одеты в черные комбинезоны на молниях, на столе лежали черные береты — именно такую форму я видел на людях Лакусты: в ней удобно маскироваться в темноте подземных коммуникаций.
— Мы не честолюбивы, — продолжал Ихона, — и охотно уступаем первенство всяким аргамеддонам и янтреям. В этом мире испокон веков все было просто: одни работают, другие управляют и распределяют. Но вот появляется лидер и начинает усложнять эту простоту — это, очевидно, тоже закон…
— Сколько таких в истории было…
Это сказал Сокура.
— Нам приходится повторять вслед за ним его слова и делать все по-старому, — продолжил Ихона. — Начинается игра… Извините, но вы, Ларист, и вам подобные в этой игре — пешки…
— А люди? — спросил Ларист. — Кто они в вашей игре?
— Вы имеете в виду народ? — переспросил Ихона. — Они — зрители. Для них, собственно, и идет игра, Ларист… Вот одна пешка прорывается в ферзи, зрители болеют за нее, переживают… Но вот она ферзь, и — ничего не меняется. Понимаете? И тогда они начинают болеть за другую пешку, идущую в ферзи…
— А вы?
— Тогда и мы начинаем болеть за пешку и расчищать ей дорогу. Если этого не делать, зритель, чего доброго, сам захочет сыграть. Вот мы и помогаем этой пешке пройти в ферзи и одновременно убираем старого…
— В этой игре может быть только один ферзь, — подсказал Пятницкий.
— Ферзь с правами пешки, — добавил Ихона. — Для этого мы всячески связываем его, чтобы он, не дай Бог, не начудил со своими идеями…
— Покушения, забавы, — догадался Ларист.
— Много чего, — сказал Ихона.
Сокура посмотрел на часы.
— Ваше время истекло, — проговорил он, — Оставляйте тут все как есть и пойдемте с нами…
Гости начали подниматься.
— А если я снова выступлю? — спросил Ларист.
Наступило молчание.
— Он ничего не понял, — сказал Пятницкий.
Ихона неторопливо подошел к углу, где я лежал, и носком сапога отшвырнул пистолет, к которому я тянулся.
— Увы, Анвар, вас никто не поддержит, — произнес он, подходя к окну. — Единственная сила у ферзя в этой игре — охранный батальон, присягнувший умереть за него… С чем он прекрасно и справляется… Иначе чем объяснить тот факт, что триста подземных террористов справляются с целой дивизией?..