Отродье - страница 2
Терри Пратчетт
Он умирал. Умирал мучительной, страшной смертью. Тело изогнулось дугой, глаза готовы были вырваться из орбит, сведённые судорогой пальцы буквально вгрызались в землю. Яростный вопль сменялся бульканьем, затем стоном, переходил в пронзительный визг и вновь перерождался рычанием. Искажённое лицо перекосилось до такой степени, что было неясно, как челюсти ещё удерживаются на положенной законами анатомии месте. Как было неясно и то, за счёт чего в «приманке» всё ещё теплится жизнь.
Вывалившиеся из развороченного живота гнома кишки пульсировали, шевелились, словно были мерзким живым существом. Сухая глинистая почва жадно впитывала кровь, что непрерывным потоком покидала бренное тело, от напряжения трещали суставы, но раненый гном упорно продолжал извиваться в агонии.
Зловещая тень вырвалась из груди умирающего, метнулась по кругу: раз, второй, третий. Скорость, с которой та двигалась, была феноменальной, глаз обычного смертного мог различить лишь мелькание чего-то большого и тёмного. Особо зоркий мог заметить две красные линии. Мог догадаться, что те на самом деле были следом от светящихся глаз невообразимого существа. Мог… Вопить и корчиться, сходя с ума от боли.
Судорога отпустила изогнувшегося дугой гнома, он опал и обмяк, блаженно хрипя, словно предстоящая смерть была избавлением. Изодранные пальцы била крупная дрожь.
Внезапно тень перестала метаться, зависла над умирающим, погружая призрачные отростки тому прямо в грудь, словно хотела вобрать в себя последний вздох жертвы. Гном вновь раззявил в ужасе перекошенный рот, забулькал кровью, выпучил красные от лопнувших сосудов глаза. Всхрипнул и… неподвижно застыл в неестественной позе, так и не сумев обрести покой в последний миг своего земного существования.
Огненно-красные глаза тени вспыхнули, непостижимое ликование, столь же неописуемым образом, отразилось на дрожащем силуэте тёмного существа. Призрак словно трясся в экстазе, смакуя жизненную энергию погибшего гнома. Чернота внутри тени уплотнилась, стала практически осязаемой…
– Давай! – крикнул кто-то. Властный, сильный, уверенный.
– Не получается! Не получается! Не выходит! – испуганные, отчаянные голоса.
– Выполнять! Любой ценой, повторяю, любой ценой!
– А-а-а-а-а!!! – завопил кто-то, – А-а-а!!!
– Выжигает! Выжигает! Слишком…
– А-а-а-а-а!!! – ещё один вопль. Уже с другой стороны.
Концентрические круги, состоявшие из вязи магических рун, с бешеной скоростью вращались вокруг пирующего над своей жертвой отродья. Вспыхивали, мерцали, увеличивались в диаметре и снова сужались. Подступались ближе к неземной твари, почти касались её, но вновь отступали.
– Сейчас! Сейчас или мы не сможем сделать это уже никогда! Давай! – жилы на шее короля гномов разбухли, из-под закрытых век колыхал синим колдовским пламенем яркий свет.
– А-а-а-а-а!!!
– Оно выжжет нас, выжжет!
– А-а-а-а-а!!!
Стоящие на коленях у последнего внешнего круга рун гномы один за другим хватались за головы – из ноздрей, ушей и глаз, зачерпнувших через край своих возможностей смертных, толчками выплёскивалась тёмная кровь.
– Мы не сможем! Маронон, мы не сможем!
– Пытаться! Я сказал пытаться! Ещё!
Властелин подгорного народа и сам едва сдерживал стон. Всё тело дрожало. Неимоверного усилия воли хватало уже лишь на то, чтобы оставаться в сознании.
– А-а-а-а-а!!! – в строю осталось уже менее половины составлявших круги силы колдунов.
– Маронон! Маронон, нам конец! Мы не продержимся больше…
– Нет! Не хочу…
– Держи-и-и-и-сь!
Внешний круг рун завращался с такой немысленной скоростью, что стал чистым светом.
– Маронон!
Второй круг стал столь же стремительно закручиваться в противоположную сторону.
– Маро…
– Началось! Получилось! Осталось…
– А-а-а-а-а!!!
– Выгораем…
Один за другим рунические круги ускоряли движение, сливались в сплошное свечение, передавали импульс вращения дальше, к центру, к «приманке» и клюнувшему на неё странному существу.
«Ликование» отродья вдруг резко окончилось, тварь словно осознала происходящее и захлопывающуюся вокруг неё ловушку. Стало метаться по границам самого медленного, самого тусклого внутреннего круга. Но уплотнившаяся внутри создания чернота как будто мешала ей двигаться столь же стремительно, как прежде.