Отступник - страница 19

Кочевники используют манисов как лошадей, ездят верхом. Только что тут делать кочевникам? Насколько мне известно, в банде Митха таковых нет. Хотя, утверждать наверняка я не возьмусь.

Шорох. Определенный топот ног. Я резко обернулся на появившийся шум и вскинул ствол карабина. Никого. Только перекати-поле, справившись с очередным камнем, покатилось дальше.

Хруст. Что-то упало на крышу. Я обернулся. С конька по пологому склону в мою сторону катилась связка взрывчатки. Фитиль предательски шипел, извергая мерцающие искры и дым. Что-то я расчувствовался, любуясь красотой заката, упустил из виду незаметно подкравшегося врага. Или он настолько хитер и умел, что смог прошмыгнуть прямо перед моим носом.

Связка динамита приближалась, набирая обороты на неровной поверхности крыши.

Перекинув карабин через голову, я рванул к лестнице, торчавшей от края крыши. Вцепился рука-ми в поручни и что есть сил, оттолкнулся ногами. Скрипнув под моим весом, лестница оторвалась от края жестяной крыши и накренилась. Вдавившись грудью в перекладину, я подался вперед, стараясь как можно быстрее и дальше увести лестницу от амбара. Точнее, от крыши, на которой сейчас рванет.

Я полетел лицом вперед по дуге, прямо на крышу покосившегося навеса, что уныло стоял в нескольких шагах от амбара. Ветер засвистел в ушах. Жестяная крыша навеса стремительно приближалась. Я прикрыл лицо рукой.

В этот момент на крыше амбара рвануло, обдав меня в спину горячим потоком воздуха. Что дало еще больший разгон. Меня, оглушенного взрывом, сильно припечатало о рифленую жесть навеса. Хлипкая крыша не выдержала, балки перекрытия треснули, ломаясь пополам, и я полетел вниз, угодив прямо на свой сенедер, спрятанный под брезентовым пологом. Возможно, крыша немного смягчила мое падение. Боль вспыхнула в груди, дыхание сперло. Стараясь вдохнуть как можно больше воздуха, я скатился с капота сендера и упал на песок. В ушах стоял невыносимый гул. Сжимая рукой ребра, я приподнялся на колени. Неудержимый кашель вырвался из меня, нагнав пелену слез на глаза. Я встал. Ноги не слушались, а боль в области груди становилась просто невыносимой.

По-прежнему вокруг не было ни малейшего движения. Крышу амбара заволокло дымом, сквозь который виднелись языки огненного пламени, а пространство вокруг него усыпало мятыми листами жести и кусками древесины.

Шипение. Еще одна связка взрывчатки упала на песок в нескольких шагах от меня. Выругавшись, я подался назад, прячась за корпус сендера, на ходу снимая карабин с шеи. Снова громыхнуло, да так сильно, что остатки строения навеса просто разлетелись в щепки. От взрывной волны сендер положило на бок, а меня отбросило в сторону, прямо на деревянную загородку. Сгнившие жерди заборчика не выдержали и с треском сломались, а я скатился в неглубокую канаву.

Гул в ушах стоял невыносимый, из носа потекла кровь. Я отер ее рукой, понимая, что мой карабин куда-то улетел. Картинка плыла перед глазами, выстраиваясь в смешанные разными цветами мозаики. Непослушной рукой выудил из-за пояса обрез, взвел курки.

Пелена перед глазами немного отошла, и сквозь мутное свечение я различил большой силуэт, переваливающийся в разные стороны. Словно огромная ползущая змея оседланная темным наездником. Этот силуэт быстро надвигался на меня. Что-то рассматривать, не было времени. Я вскинул обрез в сторону приближающегося силуэта и вжал спусковой механизм. Обрез громко кашлянул, выпуская снопы пламени из стволов. Что-то отделилось от силуэта, упав на землю, но основная его часть неслась на меня. В паре шагов от моих глаз возникла плоская башка маниса. Он шипел, выпуская раздвоенный язык.

Слава Создателю, у меня вновь восстановилось зрение. Я отскочил в сторону, упал, спотыкнувшись о торчащий из земли толстый корень. Моему взору предстало лежащее на песке тело кочевника в меховой телогрейке. Его ноги дергались, а из развороченной дробью груди пульсировала алая кровь.

Тут же над моей головой просвистел массивный, покрытый крупными чешуйками хвост зверя. Если бы я стоял на ногах, то сейчас от удара хвостом я бы уже отлетел в сторону на несколько шагов. Это излюбленный прием манисов. Огромная рептилия грузно разворачивалась, заходя на очередной маневр, оставляя после своих тяжелых шагов клубящееся облако пыли. Я быстро перекатился на живот и, вскочив на пружинистых ногах, выхватил из ножен саблю. Та, сверкнув острым искривленным клинком, описала в воздухе круг. Ящер шел на меня, в надежде растоптать и разодрать в клочья. Видно, для рептилии кочевник, восседавший в седле, был чем-то большим, чем просто наездником. Кочевники умели обращаться с манисами, ценили их, и, кроме того, подкармливали какой-то снедью, после чего рептилия была привязана к своему хозяину невидимой, но очень прочной нитью.