Отвергнутая наука. Самые невероятные теории, гипотезы, предположения - страница 37

Джордано Бруно (1548–1600), которого сожгли на костре, включил версию Коперника в собственную мистическую, божественную космологию как всего лишь побочную; по-видимому, он презирал Коперника как «простого математика» и признавал вращение планет вокруг Солнца по причинам скорее магическим, нежели научным. Современному разуму трудно понять космологию Бруно, но она, очевидно, тесно связана с анимизмом. Вселенная была бесконечна и заключалась в бесконечном множестве обитаемых миров. Не было божества, которое было бы личностью; наоборот, магия природы была божеством, присутствующим во всем. Это божество отразилось в человеке в виде творческого воображения.

Какой бы сумасшедшей ни казалась эта идея сегодня, система Бруно будет похожа на почти безукоризненно разумный научный постулат, если поместить ее рядом с некоторыми современными лженаучными космологиями.

В нетрадиционной космологии существуют два главных направления. В первом принято отключать мозги и полностью игнорировать факты; во втором — задавать серьезные вопросы, и это направление заслуживает серьезного отношения: даже если идеи человека неверны, человек чему-то учится, а идеи в итоге могут оказаться правильными. Нередко говорят, лишь немного преувеличивая, что Фред Хойл — единственный продуктивный космолог за всю историю человечества, потому что каждый раз, когда он выдвигал новую гипотезу, все остальные космологи немедленно разворачивали бурную деятельность, желая опровергнуть ее. Несколько десятилетий история космологии состояла по большей части из «докажем, что Фред не прав».

У нацистов были бесспорно логичные причины полагать, что теория относительности была враньем: вся «еврейская наука» была враньем. Так что нацисты поддерживали такой бред, как теория всемирного оледенения, которую выдвинул Ганс Гёрбигер (см. стр. 101). У остальных критиков Эйнштейна такого оправдания нет.

Краеугольным камнем теории относительности являлся постулат: скорость любого объекта не может превышать скорости света. Именно это утверждение оспаривали многие нетрадиционные космологи. Чарльз Хой Форт задал самый главный вопрос: доказано ли, что у света вообще есть скорость?

С более серьезной критикой теории относительности выступил Герберт Дингл (1890–1978); вкратце она изложена в его книге «Science at the Crossroads» (Наука на перепутье) (1972). Дингл задал единственный вопрос «физикам-релятивистам» и не получил удовлетворительного ответа. Вкратце этот вопрос звучал так:

Мюоны — элементарные частицы, существующие чрезвычайно недолго (половина их жизни составляет примерно 1,5-миллионной доли секунды). На большой высоте атмосфера насыщена мюонами от космических лучей, в основном проходящими вертикально вниз со скоростью, достигающей скорости света. Сосчитав мюоны на больших и малых высотах, можно выяснить, растягивается ли время для этих быстродвижущихся частиц (то есть выяснить, не достигает ли земли большее их количество, нежели то, у которого «на это было время»). Такие эксперименты проводились, и полученные результаты подтвердили ожидания релятивистов: мюоны живут гораздо дольше, чем могли бы, если бы их «часы» не замедлились. Иначе говоря, это означает, что «средний» мюон живет время, равное у, а не х, где у больше х.

Дингл утверждал, что нам-то хорошо говорить, будто частица живет дольше, нежели «должна». Но представьте себе вещество с точки зрения частицы. Она видит, что Земля мчится вперед с огромной скоростью, и замечает, что пока для нее проходит время, равное х, часы на Земле отмеряют время, равное у. То есть частица «думает», что часы на Земле спешат. На помощь! Из теории относительности совершенно ясно, что мюон должен считать, будто часы на Земле отстают.

Ответ Динглу заключается в том, что из-за скорости, с которой Земля движется по направлению к мюону, Земля и его система координат сжимаются в направлении движения (с точки зрения частицы); другими словами, атмосферный столб, через который проходит частица, значительно короче, чем он должен был бы быть, если бы Земля двигалась с меньшей скоростью. С точки зрения Земли, конечно, мюон и его система координат сжимаются — с тем же результатом.