Отвоёванная весна - страница 8
Офицер смотрит в бинокль. Ленивый, еле уловимый жест, и к скирде подбегает солдат. Скирда вспыхивает.
- Там люди! Девушки!.. Убью!..
Это Абдурахманов, схватив винтовку, рвется наружу. Мы с трудом удерживаем его.
Красные языки пламени лижут снопы.
- Звери! Ответите!.. Да здравствует Советская власть! - несется из горящей скирды звенящий девичий крик.
Длинная автоматная очередь прошивает скирду...
Колонна приходит в движение. Головная машина, кажется, идет прямо на нас. Ее колеса проносятся в считанных метрах. Шум моторов затихает вдали.
Вылезаем из нашего убежища. Громадным факелом пылает скирда. Мы молча снимаем пилотки...
Втроем отправляемся на поиски товарищей. На горизонте смутно виднеется хуторок. Может быть, туда соберутся наши люди?..
Полная луна то прячется за тучи, то снова заливает землю прозрачным голубоватым светом. На выгоне, у самого хуторка, пасутся стреноженные бельгийские тяжеловозы - спокойные, невозмутимые, с массивными лохматыми ногами. Охраны не видно: надо полагать, она мирно спит.
Подходим к хатам. Словно нарочно, из-за облаков появляется луна. Чуть в стороне, у плетня, смутно виднеются три фигуры.
- Наши, товарищ комиссар, - уверенно шепчет Абдурахманов.
- Хальт! - раздается испуганный гортанный окрик. Взвивается в небо ракета, строчит автоматная очередь,
выбегают немцы.
Бросаемся обратно, бежим мимо взбудораженных коней, и вдруг справа, почти в упор, бьют выстрелы - стреляет охрана.
Круто сворачиваем в сторону. Над хутором снова вспыхивает ракета. За ней еще, но выстрелы постепенно смолкают - и опять тишина...
Утро застает нас на ячменном поле. Болит рана. Выбился из сил: двое суток голода дают себя знать. Неужели мы остались одни?.. Решаем передневать в ячменной копне, оглядеться и тогда решить, что делать...
Просыпаюсь от близких голосов. Мои товарищи спят. Садится солнце. По ячменному полю медленно идут две пожилые женщины, и я слышу их разговор:
- Тут они...
- Значит, приметили нас. Теперь сами найдут... Пошли. Как бы чего...
Не решаюсь окликнуть: уж очень внимательно присматриваются они к нашим копнам.
Стихли шаги. Тихонько вылезаю из ячменя. В той стороне, куда ушли женщины, поднимаются к небу синеватые струйки дыма. Очевидно, там лежит село. На поле ни души. Только в стороне понуро стоит отощавшая лошаденка: много их видели мы на своем пути - больных, раненых, потерявших хозяев, никому не нужных...
Снова скрываюсь в копне - и почти тотчас же слышится шорох. Выхватываю пистолет.
Шорох все ближе, словно кто-то ползет к нам.
- Хлопцы, часом нема махорки? - раздается знакомый голос.
Отбрасываю в сторону солому. Передо мной изумленное, радостное лицо Ревы.
Мы обнимаемся так крепко, что дух захватывает.
- Чекай, чекай, комиссар, - разжав, наконец, руки, говорит капитан. - Хлопцы, сюда! - кричит он.
- Тише!
- Да ну его к бису! Чего там? - не унимается Рева. - Зараз вечер: наше время... Хлопцы!
Из соседней копны вылезают двое военных. Один из них молодой лейтенант, второй - невысокий худощавый майор.
- Знакомься, - представляет Рева. - Лейтенант Чапов... Майор Пашкович, военный прокурор.
Прокурор?.. Уж очень моложав этот прокурор. Только серые, неулыбчивые глубоко запавшие глаза говорят о том, что он много пережил за свою жизнь.
Мы стоим у копны, и наши новые знакомые рассказывают...
...Несколько дней назад Пашкович и Чапов задержались в селе - испортилась машина. В сумерки поехали догонять свою часть, заблудились и попали в засаду. Машина тотчас же вспыхнула. Пашковича ранили. Им удалось отлежаться в кустах. Потом пошли к фронту: десятки километров по оврагам, полям, перелескам, стычки с немцами, перестрелки, ракеты и снова перестрелки.
Вчера у Пашковича открылась рана, идти дальше было невозможно. Решили переждать денек на ячменном поле. Чапов отправился в село. Женщина из крайней хаты снабдила его продуктами. Когда он возвращался, на него наткнулся Рева.
- Це точно, - подтверждает капитан. - Лежим, о куреве скучаем. Вдруг вижу - голова из копны показалась: не иначе, как партизаны или наши хлопцы. Дай, думаю, погляжу, кто такие. А как увидел сапоги - ну, тогда уже смело пошел... Что это, комиссар? - взволнованно спрашивает Рева, заметив запекшуюся кровь на штанине. - И тебя не миновало?