Отзвуки родины - страница 47
— Ты раскаиваешься в своем решении? — тихо спросила Элеонора.
— Это было вовсе не решение, а пробуждение! Ты мне уже раньше говорила, что родина предъявит свои права блудному сыну. Так и случилось. И если я теперь потерял отца, зато нашел тебя. Или ты теперь тоже отвергнешь меня, Элеонора?
Яркая краска, залившая все лицо девушки, говорила красноречивее всяких слов.
— Гельмут, не сейчас, ведь впереди страшная опасность…
— В тот час ты дала мне право защищать тебя! — страстно перебил он. — Опасность пройдет, но я не откажусь от своего права. Можешь ли ты теперь с полным доверием дать мне свою руку?
Мансфельд обнял Элеонору, заглянув глубоко в ее глаза. Они с чистой нежностью встретили его взор, и такая же нежность прозвучала в ее ответе:
— Да, Гельмут, теперь могу, потому что знаю, что ты всю жизнь будешь решителен и тверд и на тебя можно положиться!
В конце концов старый барон Мансфельд оказался прав со своим духовным завещанием: те, чьих судьбу он хотел соединить, действительно нашли свое счастье. Но у них не было времени насладиться им: Гельмут, едва успев запечатлеть горячий поцелуй на устах своей невесты, с сожалением выпустил ее из объятий. Его место было там, где каждую минуту могли появиться приближавшиеся датчане.
Он вышел с Элеонорой из зала, но их снова задержали: по лестнице, в сопровождении Евы и Лоренца, спускалась баронесса.
— Бабушка, что тебе надо здесь? Отчего ты не осталась у себя в комнате? — поспешив ей навстречу, воскликнул Гельмут.
Баронесса Мансфельд со слезами на глазах простерла к нему руки.
— Я хотела еще раз увидеть тебя. Второй раз я отправляю тебя туда, где подстерегает опасность. Гельмут, прошу тебя…
— Успокойся, успокойся, бабушка! — стал он уговаривать ее. — Сейчас еще ничего не предвидится; сначала датчане, во всяком случае, предложат сдать им замок добровольно. А теперь пусти меня; меня ждут на моем посту.
Он мягко, но решительно высвободился из объятий старушки и хотел идти.
В этот миг Отто протолкался вперед и, едва переведя дух, воскликнул ликующим тоном:
— Ура! Вот они и здесь!
Баронесса, с упреком взглянув на мальчика, страдальчески поникла головой.
— Отто, как тебе не стыдно с такой радостью встречать неприятеля!
— Кто говорит о неприятеле, бабушка? Да вы послушайте: разве когда-нибудь датчане так возвещают о своем приходе?
Совсем близко слышались сигнальные рожки приближавшихся солдат; однако это были совершенно иные звуки, чем те, к которым привыкли за долгое пребывание датчан. Все прислушивались, затаив дыхание.
— Господи, да ведь это… — изумленно воскликнул Гельмут.
— Прусские сигналы! — радостно докончила Элеонора.
— Ну, конечно! — ликовал Отто. — Это Фриц со своим полком!
— Фриц? — повторила Ева, и в ее возгласе послышалась скрытая радость.
Но старая баронесса недоверчиво покачала головой.
— Не может быть! Отто, ты ошибаешься и вводишь нас в заблуждение.
— Ну, бабушка, мне-то ты можешь поверить, я знаю наверное! — воскликнул юноша, бросаясь к ней на грудь. — Сейчас они открывают ворота, мне необходимо присутствовать при этом! Я должен первым встретить Фрица!
Он бросился вниз по лестнице, Гельмут — за ним, а старая баронесса словно онемела от радости и страха; Ева поспешила к своей подруге.
— Нора, возможно ли это? Фриц со своим полком?
Элеонора хотела ответить, как вдруг Лоренц изо всей силы бросил свой почтенный, до сих пор с таким страхом и опаской оберегаемый мушкетон и, подняв руки, воскликнул:
— Слава Богу! Теперь нам больше не нужно это смертоносное оружие!
Во дворе замка между тем раздавались радостные возгласы. В тот миг, как в приближавшихся солдатах узнали спешивших на помощь друзей, опасность и заботы были забыты. Все бросились к заграждениям, спеша разрушить с таким трудом возведенные баррикады. Открылись широкие решетчатые ворота, и Отто действительно выбежал первым приветствовать капитана Горста, шедшего во главе своего полка.
— Вот и мы! — обратился Горст к Арнульфу Янсену, протягивая ему руку. — Мы пришли как раз вовремя!
Янсен с чувством ответил на его рукопожатие.
— Да, капитан. А мы приняли вас за наступающих датчан.