Ойкумена - страница 22

Ситуация с одной стороны занимала, а там где что-то интересное, там можно и выгоду обрести. Кроме того Сантели сам по себе был любознателен. С другой — затягивалась. Чужачка, похоже, себя назвала, хотя с каких диких краев надо быть, чтобы обозваться «Хелью» — это еще подумать надо. И нападать, кажется, не собиралась.

— Обойдем ее, — наконец решился бригадир. — Пройдем мимо. Если что, сразу бьем наглухо.

Шена скрипнула зубами так, что, казалось, слышит даже «Хель». Но смолчала. Решение может не самое мудрое, но вполне разумно. Не сулит добычи — не бери. Не нападает — не трогай. Девку конечно можно было бы продать у Ворот за хорошие деньги, но рассуждая здраво — откуда здесь такая, которая человеческого языка не разумеет и одета как будто со слов дурного менестреля? Может она вообще чумная.

Нет, бригадир все решил верно. А из костей жадных дураков, которые хотели заграбастать все добро мира, упыри по ночам свистульки делают и Морским продают.

Телега тронулась, лошадку, невысокую, но крепкую, потянула под уздцы стриженая воительница с копьем-шилом. Остальные собрались по левую сторону, как будто ограждая повозку от Елены. Толстяк с арбалетом так и сидел на краю… или облучке?.. злобно зыркая из-под шляпы и явно готовый стрелять. Кажется, аборигены просто решили ее объехать.

— Вот это номер, — прошептала девушка.

К такому она готова не была. Судя по всему, местные испугались ее примерно так же, как она их, и решили не связываться. То есть просто бросить посреди пустоши. Бесплодной, голодной, лишенной воды, опасной пустоши.

И что же теперь делать?..

Напоследок Сантели еще раз глянул в сторону чужачки. Рыжая не то ведьма, не то перевертыш сидела на камне, обхватив руками голову. Почувствовав тяжелый взгляд бригадира, она посмотрела в ответ. Сантели задумчиво подкинул топорик в воздух с переворотом, привычно поймал. Ощущение твердой рукояти в ладони концентрировало думы, отсекало все лишнее.

Бригадир неплохо разбирался в людях и сам это знал. Сейчас он смотрел в глаза рослой девки и не видел в них ничего ведьмовского. Совсем ничего. Мудрецы говорят, что через глаза из нутра человеческого на мир смотрит душа. Может, и врут, но взгляд действительно говорит о многом. Даже самый хитрый человек, самый ловкий «обманщик», заманивающий обозы к разбойникам и людоедам, не может полностью скрыть второе дно своих намерений. Взгляд все равно выдаст, надо лишь уметь смотреть и видеть.

А в покрасневших от сдерживаемых слез глазах, полускрытых рыжими путаными прядями, бригадир не видел ничего опасного. Это был взгляд человека, растерянного, ничего не понимающего, сраженного почти насмерть превратностями жизни. Взгляд женщины в здравом рассудке, однако — не от мира сего. Так могла бы смотреть аристократка, которая никогда не боролась за жизнь и ни в чем не терпела нужды, будучи надежно защищенной стенами отцовского или мужниного замка, за копьями его дружины.

Неспроста случилась эта встреча… Неспроста.

Сантели вздохнул, собираясь с мыслями. Внутренний голос, чутье, которому бригадир доверял, нашептывало, что сейчас можно сделать выбор, где на одной чаше ничего, в том числе и дурного, а с другой — очень непростые последствия. Непростые, но интересные.

— Придержи, — приказал бригадир, сунув топор за пояс.

Шена хлопнула Лошадь по холке, телега заскрипела, останавливаясь.

— Щас я ее, — буркнул Бизо, возясь с арбалетом.

— А я приказывал? — демонстративно удивился бригадир.

Алхимик скуксился и замолк, обиженно сверкая глазами.

Сантели еще раз вздохнул.

— Виаль, помоги-ка, — скомандовал он, откидывая рогожу, которой был прикрыт в телеге Кодуре. — Придержи ему ногу.

Раненый впал в полузабытье, которое вскорости обещала сменить лихорадка, надежно сводящая в могилу. Когда ногу потревожили, он громко застонал, вращая мутными глазами и явно не отдавая себе отчет в происходящем.

— Сержант… ты это чего? — осторожно спросил Кай, растерявший от растерянности всю куртуазность.

— Помогай, — сквозь зубы повторил Сантели Виалю. — Тащи его.

Кодуре было очень больно, он даже попробовал драться, но слабость и боль лишили беднягу последних сил. Он только подвывал, дергая руками и обламывая ногти об одежду мучителей.