Озаренные - страница 33

Ганна Федоровна слушала его внимательно, будто ей самой предстояло завтра вместе с бригадой спуститься в шахту.

— А ты, Коля, в партком и до товарища Звенигоры сходил бы, — посоветовала она.

Шаруда горько усмехнулся.

— А шо, Галя, Звенигора, шо партком? Это ж от нас все зависит. И начальник, и партком про все знают. Их подталкивать не нужно, а вот таких, как Быковец, чем подтолкнешь?

Уже ломтик месяца скатился за Саур-Могилу и над балками поплыли лохматые ленты тумана, а они продолжали беседовать.

— Ну, треба спать, Галю. Сил набраться.

Часто вставал, курил, долго вспыхивал огонек его папиросы в полумраке комнаты.

«Изведется... Ну, чем ему помочь, чем», — сокрушалась Ганна Федоровна.

После долгих раздумий она решила все же посоветоваться со Звенигорой, в то время, когда Микола Петрович был в шахте.

...Вечером, как бы ненароком, начальник участка Бутов и Звенигора зашли к Шаруде.

— А Коля где, Ганнушка? — мягким басом спросил Бутов. — С деревьями возится — садовник он у тебя. И для людей, и для растений садовник.

— Вы проходите в комнату, а я сейчас позову его, — засуетилась Ганна Федоровна.

— Ну кто же в такой вечер станет в комнате сидеть? Мы к нему пойдем, — отказался Звенигора.

Микола Петрович, угадывая, что не случайно явились сразу вдвоем Звенигора и Бутов, стал заканчивать работу, собирать инструмент.

— А ты делай, делай свое, Петрович, не торопись, — посоветовал Звенигора. — Я по твоему участку поброжу. Посмотрим, что за чудеса ты тут выращиваешь. Давно собирался твой сад посмотреть.

Звенигора и Бутов пошли между деревьями. Сад был действительно чудесным, и не один садовод позавидовал бы Шаруде. Здесь, на степной земле, где росли раньше только чернобылы, полыни, чертополохи, сошлись зеленые питомцы севера и юга, востока и запада.

Нежными веточками приветливо кивали кусты жасмина, заигрывая с китайскими яблонями; рядом с рябиной пышно разрослась лавровишня; абрикосы соседствовали с грушами и курской антоновкой, над ними высился острый шпиль лиственницы.

Глаза Бутова заискрились блеском удивления и зависти, когда он увидел молодой, густой, как казачья папаха, куст.

— Микола Петрович! Да это, никак, мушмала? Когда же ты ее раздобыл? Где?

— Из Нальчика выписал... А ну, идем, Ларя, я тебе еще не то покажу, — довольно улыбнулся Шаруда. Он взял за локоть Бутова и проводил его в самый дальний угол сада. Там за зарослями малины, обнесенная серебристой металлической сеткой, выбросила три опахала пальма.

— Канарская! — восхищенно шепнул Шаруда. — Я в прошлом году под Батуми достал. Всю зиму в комнате выращивал, а сегодня высадил. Боюсь, замерзнет. Красуня! — Он сильной шершавой рукой осторожно коснулся веерообразного опахала ее.

— Эх, Ларион! — мечтательно проговорил Шаруда. — Если бы людям не нужно было угля, я б садовником стал. Ей-богу, садовником! — он посмотрел на Звенигору. Глаза его осветил яркий огонь волнения. — И деревья я сажал бы всюду. На полях, на межах, на дорогах, на берегах. Шоб цвели все лето! Отцвела черемуха — цвети акация. Отцвела акация — цвети липа. Пусть люди идут по дорогам, а над ними — кроны вишен, яблонь, груш. Захотелось человеку пить — сорвал он яблоко или какой другой фрукт...

Звенигора удивленно слушал лучшего забойщика шахты. «Так вот проживешь с человеком годы, — думал Кирилл Ильич, — и не увидишь, что в нем заложено...»

— Кирилл Ильич, Ларион Кузьмич, — позвала их Ганна Федоровна, — шо вы там робыте? Коля, приглашай гостей в хату — уже другой раз самовар ставлю.

За чаем Бутов завел разговор о садоводстве. Потом стал расспрашивать, как учатся Игорь и Надя.

Беседу поддерживала Ганна Федоровна, Микола Петрович сосредоточенно, молча поглядывал то на Бутова, то на Звенигору.

— Знаешь, Петрович, — сказал Звенигора, —тебе отдохнуть нужно.

— Еще шо, Кирилл Ильич, мне треба? Придумывай! — горько усмехнулся Шаруда...

— Есть у меня путевка в Гагры, — продолжал начальник шахты, — в лучший санаторий.

— Может, мне на пенсию перейти? — хмуро отшутился Микола Петрович. — Ларя, сколько лет я тебя знаю? — спросил он Бутова.

— Можно посчитать... В пятнадцатом мы на Богодуховском вместе коногонили...