Озаренные - страница 39

Никого из ее родственников Алексей не сумел разыскать в областном городе.

Затерялась капля в океане...

Прибыл с «Капитальной» «Скол». В мастерскую, специально оборудованную для монтажа «Скола», часто заходили шахтеры взглянуть на необычную машину. У других угольных комбайнов бары в виде рамы с бесконечными цепями, зубками, а у этого стальные спирали — шнеки с клеваками. Начинались расспросы: как будет действовать, на какую глубину зарубать пласт, сколько добудет за смену?

Микола Петрович со всей своей бригадой занимался на курсах машинистов «Скола», изучал устройство его, способы управления. Нередко занятия проходили в мастерской. Не было среди слушателей более пытливого, нежели пожилой бригадир. Он подолгу рассматривал какую-либо деталь, допытывался, нельзя ли упростить ее, сделать более выносливой, устойчивой.

Алексей делился со своими слушателями не только инженерными решениями, но и поисками, новыми замыслами.

В скромной шахтной мастерской нередко возникали споры о будущем техники, об эволюции шахтерского труда.

— Мне бы дожить до такого дня, — размечтавшись, говорил Шаруда, — когда в лаве все будут делать машины... Будет так, что люди ими из штрека командовать станут.

Настроение его поднималось с каждым днем. Упорядочили подачу порожняка на участок, где работала бригада Шаруды. Халатных машинистов компрессоров и равнодушных движенцев заменили людьми с «горняцкой душой», как сказал Звенигора. День за днем ритмичнее становилась работа, почти всегда удавалось в одну смену давать добычу двух, простои почти совсем исчезли. И во второй смене стало вдосталь порожняка, увеличилась выдача угля на-гора. Односменка получила признание у всех, от сдержанных, расчетливых плановиков шахты до подземных рабочих. Уголь теперь не задерживался в магазинах участков.

— Твоя взяла, Петрович... Накрепко, — подошел как-то перед сменой к Шаруде Матвей Саньков, тот, что шумно спорил о том, на каком участке испытывать «Скол». — Тебе и машину испытывать. Крепок еще старый конь. За тобой не угонишься. Теперь кати на курорт, погрейся, а потом и за новое дело.

Но не об отдыхе помышлял Микола Петрович.

Какой-то Тихон Косульников с «Дуванной» стал добывать 1200 тонн в месяц отбойным молотком. Пятьдесят тонн в смену. В полтора раза больше, чем он в лучший день!

Что же там за богатырь объявился?!

Каждый день перед сменой Микола Петрович внимательно просматривал газеты — нет ли чего нового о работе Косульникова. Все ограничивалось короткими заметками — вырубил столько-то. А как работает?

— Тут разное может, Коля, быть, — рассуждал начальник участка Бутов, — может, уголь в пласте мягче стал... Может, какое приспособление сделали. Вон я на «Кипучей» работал, там был участок такой, что беги прямо от угля. Чуть тронь его — водопадом льется. Завалит весь магазин, крепи сшибет. Не знаешь, как в лаву забраться. Тебе про это раздумывать не стоит. Скоро на машину перейдешь...

— Нет, там что-то новое придумал тот Косульников — каждый день просто так пятьдесят тонн не возьмешь!..

Микола Петрович поделился новостью с Ганной Федоровной. Ганна Федоровна тоже стала следить за успехами Косульникова.

— Опять ничего про Косульникова? — спрашивал обычно, возвратившись домой, Микола Петрович. — Смотри ты, сказали раз и молчок. Это же пятьдесят тонн на выход, — подсчитывал вслух Микола Петрович. — А мои хлопцы пока дают только тридцать — тридцать пять... Как же он дает пятьдесят тонн?

Цифра рекорда — 50 тонн — разожгла и профессиональное любопытство Бутова. Как-то в «нарядной» он спросил Шаруду:

— Где он работает, твой Косульников?.. Знаешь, Микола, давай съездим на «Дуванную». Посмотрим на нового шахтерского богатыря. Для такого дела Звенигора на командировку не поскупится.

Через несколько дней Бутов, Шаруда, Пастухов и Санжура покатили на «Дуванную» к Косульникову.

Ехали Таганрогским шляхом, пролегшим через крупные города и поселки. Было ясное утро. Во всем — в липких почках деревьев, сочных стрелках травы, в нежном холодке воздуха, в ясности просторов — ощущалось весеннее ликование.