Ожерелья Джехангира - страница 5

Я прочитал ему взволнованную лекцию о преимуществе спиннинга перед самодельной удочкой. Иван Иванович слушал и ухмылялся. Когда же он увидел сияющую никелированную блесну с огромным стальным тройником, то вовсе разразился неудержимым хохотом:

— Да что же, по-вашему, рыба совсем ошалела от глупости, чтоб на железку бросаться?1 Она тоже, поди, глаза имеет.

— Ладно,— обиделся я.- Вот придем на Сыстыг-Хем, сами убедитесь, что значит спиннинг

На Сыстыг-Хеме я избороздил блеснами почти всю реку, а рыба даже и не пыталась клюнуть, хотя булькала и плескалась вокруг. Иван Иванович добродушно посоветовал:

— Утопите в бучиле свои хитроумные причиндалы. Таежную рыбу удят по-таежному — без премудростей. Вот как! — И он срубил длинную тонкую лиственницу, обтесал топором, привязал к ее концу жилку, ловко отсек охотничьим ножом от своей рыжеватой бороды кудрявый завиток и... сделал из волоса мушку. Не успел я вдоволь над ним потешиться, как он прямо у палатки начал тягать «на бороду» крупных хариусов

Ну и поиздевались надо мной ребята! Особенно, помню, доводил меня Георгий Васильевич Цивилев — человек очень добрый, веселый, большой охотник побалагурить.

— Сколько рублей ты истратил на свое сокровище?—спросил он серьезно.

— Почти четыреста,— честно признался я, не ожидая подвоха (В старом масштабе цен. Прим. ред.)

— Иван Иванович, вы продали бы свою бороду за четыре сотни?

— Да я отдам хоть за рюмку спирта,— раскатисто захохотал Логачев

— Эх, прогадал, Петр! Ведь спишь на еловых ветках, а за такие деньги запросто сделал бы из волос геологов походную перину. Но ничего, не огорчайся. Купи в комиссионном магазине за девятьсот рублей английский спиннинг, говорят, рыба сама на него бросается, только обязательно надо выбить на блесне стоимость спиннинга — иначе не клюнет

В таком духе продолжалось все лето. Стоило мне только собраться на рыбалку, и Цивилев тут как тут:

— Возьми, повесь на крючок,— и протягивал фанерку, а на ней вырезана цифра «400».

Цивилев не только зубоскалил, он даже прокатил меня в походной геологической стенгазете, которая называлась «В крест простирания). В этой газете под рубрикой «Рыболов-практик» был изображен здоровенный лысый детина, похожий на Ивана Ивановича. Поглаживая рыжую бороду, детина говорил: «Страсть как хочу напиться». Опустив в реку бороду, восклицал: «Эх, хороша водица!» Потом испуганно вопил; «Братцы, спасите!» В бороду вцепились огромные хариусы и тянули его в реку.

Рядом с ним под рубрикой «Рыболов-теоретик» был нарисован второй человек. Очень похожий на меня. Я размахивал спиннингом над кобылой, которая завалилась в трясину.

«Но-о, Машка!—говорил я.—Пошевеливайся. Смотри, какие хариусы на бороде у Ивана Ивановича! Купить надо для ушицы»

В этой карикатуре была большая доля правды, потому что за все лето я так и не поймал ни одной рыбины. В походе и перекочевках я всегда носил спиннинг в руках — прикреплять его к вьюкам было опасно, потому что лошади часто падали, проваливались в болотины, застревали между деревьями и, конечно, легко могли бы его сломать. Нередко приходилось «вдохновлять» спиннингом ленивых кобыл, «выуживая» их из трясины. В этом, пожалуй, заключалось его единственное полезное применение.

По совести говоря, спиннинг надоел мне до чертиков! Но все-таки я не выбросил его в тайгу, не утопил в бучиле, как по-дружески советовал Иван Иванович. Я все ждал: а вдруг мы поставим лагерь на счастливом месте и я увижу наконец тайменя — короля сибирских рек... Ждал и дождался.

 Наступила осень. Закончив геологические исследования, мы перекочевали к межгорной впадине, на которой была удобная для посадки самолетов широкая поляна. За нами должна была прилететь «Аннушка». Но в горах неожиданно испортилась погода. Ударили морозы, с лиственниц начала спадать оранжевая хвоя. Вот-вот зашумят метели и остановятся реки,

Богомолов принял смелое решение — спускаться по Енисею на плотах. Мы должны были проплыть не одну сотню опасных километров, преодолеть коварные пороги и грозные водопады, среди которых многие лесогоны и рыболовы нашли свой последний приют.