Ожившая скрипка - страница 2

– О, своей любимой скрипкой я смог бы заманить к себе нимфу! – часто восклицал он, пробуждаясь от своих грез. – О, только бы мне удалось в полете моей души преодолеть бездонную пропасть Времени! О, когда-нибудь я сумел бы овладеть секретом Божественных искусств, тайной самого Господа на глазах у всего восхищенного человечества! А узнав тайну лиры Орфея, я бы звуками своей скрипки заманивал сирен, принося тем самым радость всем смертным, а себе – вечную славу!

Таким образом, проведя долгие годы в мечтаниях в обществе воображаемых богов, теперь он стал грезить о преходящей земной славе. Но однажды он внезапно получил письмо от своей овдовевшей матери, которая звала его домой. Письмо застало его в одном из немецких университетов, где он жил последние два года. Это событие положило конец его намерениям, по крайней мере оно имело прямое отношение к его ближайшему будущее, ибо до этого времени единственный человек, поддерживающий его скудное существование, была мать. Его же собственных средств для независимой жизни вне родных мест было явно недостаточно. При возвращении домой его ожидало скорбное известие. Мать, любившая Франца больше всего на свете, скончалась вскоре после прибытия любимого сына домой; и добропорядочные жены городка больше месяца упражнялись в злословии по поводу истинной причины ее смерти.

До приезда Франца фрау Стенио была пышущей здоровьем, полногрудой женщиной средних лет, крепкой и добросердечной. Как и все, она была благочестивой и богобоязненной, и во время долгого отсутствия сына ни разу не пропускала ни молитвы, ни утренней мессы. В первое воскресенье после приезда сына (а этого дня она дожидалась долгие месяцы, предчувствуя радостное зрелище: сына, стоящего на коленях рядом с нею в маленькой церквушке на холме), она позвала его, стоя у подножия лестницы. Этот час настал, когда ее благочестивые мечты, наконец, обрели реальность; она ожидала его, тщательно вытирая пыль с молитвенника, которым Франц пользовался в детстве. Но вместо Франца, на ее призыв откликнулась скрипка, мелодия которой звучно смешалась с веселым звоном воскресных колоколов. Любящая мать была несколько обескуражена, услышав, как звуки, призывающие к молитве, потонули в жуткой, фантастической мелодии «Пляски ведьм», показавшейся ей совершенно неземной и издевательской. И она чуть не лишилась чувств, услышав от любимого сына решительный отказ отправиться в церковь. Ибо, как он холодно заметил, он никогда не ходит в церковь. Еще он добавил, что все это – пустая трата времени, ибо громкие звуки старинного церковного органа только действуют ему на нервы. И ничто не заставит его терпеть такие муки, как слушать эти надтреснутые звуки органа. Франц был тверд в своем решении, и ничто не смогло бы сдвинуть его с места. И он положил конец всем ее просьбам и увещеваниям, предложив сыграть ей «Гимн солнцу», который только что сочинил.

И с этого памятного воскресного утра фрау Стенио лишилась своей обычной чистоты ума. Она спешила рассеять свои печали и искать утешение в исповедальне; но то, что она услышала в ответ от строгого священника, наполнило ее чистую душу смятением и отчаянием. Чувство страха и глубокого ужаса вскоре стали ее привычным состоянием и преследовали ее непрестанно; ночи она проводила без сна, а дни – в жалобных молитвах. И в своем материнском беспокойстве о спасении души возлюбленного сына и о его посмертном благополучии, она дала себе целый ряд строгих обетов. Обнаружив, что ни просьбы на латыни, написанные ее духовником к Богородице, ни ее робкие просьбы на немецком, обращенные ко всем святым, которые, как она верила, пребывают в Раю, не достигли желаемого действия, она предприняла паломничество к далеким храмам. Во время одного из таких путешествий в часовню, расположенную высоко в горах, она простудилась посреди тирольских ледников и возвратилась домой только к смертному одру, чтобы уже не подняться с него более. В определенном смысле, действия, которыми руководствовалась фрау Стенио, все же привели ее к желаемому результату. Теперь несчастной женщине была дарована возможность самолично увидеть в своем сыне вероотступника и человека, насмехающегося над монахами и верой и не переносящего звучания церковного органа.