Падение - страница 19

В прихожей стоял полумрак. За закрытыми дверями кухни, сквозь щель внизу пробивался жёлтый свет. В остальных комнатах было темно.

Слава застал свою мать за обеденным столом в компании телевизора, работающего без звука, бутылки вина и наполовину пустого бокала. Она сидела в своей привычной домашней одежде: шортах и длинной рубашке. Очки сняла и держала в руке, задумчиво грызла кончик дужки. Смотрела в каком-то оцепенении на свой телефон, экран которого не горел.

— Мам. Я пришёл. Привет.

— Привет. Бери пиццу, в холодильнике есть сок. Как погулял?

— Да ничего, сойдёт. А ты что?

— Ничего.

— Нормально всё?

— Ага.

Её голос и весь её вид говорил об обратном. Слава мялся в нерешительности, не зная, что стоит сказать, и чего лучше не говорить. Ему показалось, что каждое неверное его движение легко может привести к разрушительному взрыву. Явно одним из детонаторов сейчас послужило бы слово «папа».

— Ну, я пойду переоденусь, руки вымою. Пораньше сегодня лечь хочу.

— Да, правильно. Приводи режим в порядок. — Её голос дрогнул и вдруг выдал в себе плаксивые интонации.

Слава посчитал за лучшее уйти и не накалять обстановку. Нарочито долго и тщательно мыл руки, словно они все были во въевшейся грязи. Так же медленно переодевался. Выключил телефон и поставил его на зарядку. Выждал ещё пару минут, просто сидя на диване и рассматривая коврик под ногами. В голове образ Лизы в школьном наряде сменялся дядей Пашей — отцом Роди, а потом появлялась Оля, тепло и мягкость её тела, которое он ощущал всей нижней половиной своего тела.

Слава устало потёр глаза и пошёл на кухню. Бутылка вина, бокал и телефон исчезли. Очки были на своём прежнем месте — на носу у матери. Телевизор обрёл звучание, по нему показывали какое-то ток-шоу. Мама Славы читала газету, спрятав за ней лицо. Слава наложил себе пару кусочков пиццы, налил стакан яблочного сока, ушёл в комнату. Быстро поел, вернулся, вымыл посуду. С часик поиграл на планшете, спасаясь от назойливых мыслей. Полчаса почитал книжку. Время приближалось к одиннадцати вечера.

Слава сходил в душ, почистил зубы, пожелал матери спокойной ночи и лёг в кровать.

Он хотел сразу погрузиться в глубокий, облегчающий и отвлекающий сон, но тут же образы в его голове приняли совсем не тот оборот. Кровь прилила вниз. В висках стучало, рот наполнялся слюной. Такие пьянящие и влекущие соблазнительные фантомы девичьего тела Лизы, а потом и Оли, которая была так близко к нему, заставляли его дрожать от пленительного желания. Слава не смог удержаться, опустил руки вниз и лишь после освобождения от зова плоти, наконец уснул здоровым и крепким сном, без сновидений.

Сентябрь в этом году выдался промозглым. Редкий день проходил без дождя. Землю стремительно покрывал ковёр из грязных жёлтых листьев. По прогнозам погоды, зима нынче должна прийти рано, и задержаться надолго. Этим вестям сложно было радоваться.

Отец Славы всё чаще приходил домой поздно вечером и без особой охоты. Они ссорились с матерью, и их озлобленное шипение друг на друга порядком раздражало Славу. При нём они старательно делали вид, что всё хорошо. Как знать, возможно лет десять назад, Слава мог бы в это поверить. Но явно не в свои семнадцать лет.

Слава поначалу старался подслушивать их ссоры, чтобы проблема обросла хоть какой-то конкретикой, но его родители на удивление хорошо себя сдерживали и не поддавались эмоциям. Вскоре Славе надоело это бесполезное занятие. В конце концов, — они же взрослые люди. Пускай сами разбираются.

Отношение родителей к сыну тоже поменялось. Мать заметно ослабила хватку насчёт его учёбы и вообще стала меньше интересоваться своим домочадцем. У неё появилась новая неприятная и тревожная черта: сильно поджимать губы. Слава определял по этой черте моменты, когда к ней точно не стоило подходить, заговаривать, да и вообще попадаться ей на глаза.

А отца Слава просто стал видеть ещё реже. Часто он просто ложился спать до его прихода. Порой ловил себя на мысли, что с трудом вспоминает, как его отец вообще сейчас выглядит. Вот его папа из детства вставал перед глазами тотчас. Эта вечно добрая улыбка, смеющиеся глаза, колючая щетина на лице, резкий, но приятный запах одеколона. Большие, сильные руки. И главное — роскошные белые зубы, прямо как у голливудской звезды. Теперь напоминанием об его существовании для Славы служили ежедневно лежавшие купюры на столе. На карманные расходы. Изредка, Слава даже заставал через сон, как отец входил к нему в комнату, клал бумажки и, не оборачиваясь на сына, разворачивался и уходил. Обычно под аккомпанемент неразборчивого шипения матери, раздающегося где-то неподалёку.