Падение «Иезуита» - страница 11

Зимой, как водится, футбольные страсти Куприна трансформировались в страсти хоккейные.

— Хоккей — это тоже большое дело. И надо же было так случиться, что этот Шапошников появился в разгар первенства страны!.. — шутил Куприн.

Следующие три дня Шапошниковым занимались сотрудники из подразделения Корчагина.

Корчагин командовал специальной службой, которую, руководи нашим КГБ поэты, назвали бы, наверное, тенью преступника.

День и ночь, в любую погоду, по существу, в любом месте должны работать ее сотрудники. И работать так, чтобы даже намека на подозрение не возникло у преступника, за которым ведется наблюдение. Он может менять одежду, внешность, сбивать с толку то костылями, то молниеносным перескакиванием из одного такси в другое, растворяться в толпе вокзалов и универмагов, вместе с командой «Готов!» выскакивать из сходящихся дверей метрополитена, уползать в темноте киносеанса. Он может завязать сложнейший узел следов в проходных дворах или выйти один в три часа ночи на пустынную улицу, когда каждый прохожий на ней торчит, как гвоздь, и наблюдение за ним становится почти невозможным. Тысячи вариантов рождает сложнейшая работа чекистов.

Куприн не знал, кто из сотрудников «поведет» по городу Шапошникова, попросил только, чтобы вначале это был товарищ, видевший его на выставке графики и знавший в лицо.

Сотрудник, который вел за ним наблюдение, вынул уже знакомую нам фотографию: ошибки не было, это тот самый человек, который прогуливался со Склайтоном по заснеженным аллеям Сокольнического парка.

Николай Константинович зашагал к площади Маяковского и нырнул в водопад пассажиров, беспрерывно низвергающийся по гранитным ступеням метрополитена. Он сделал пересадку в центре и, сойдя на площади Дзержинского, зашагал к зданию… Комитета государственной безопасности. Из миллионов возможных адресов Москвы он выбрал, казалось бы, самый невероятный в этой ситуации. Впрочем, можно допустить, что Шапошников решил явиться с повинной…

Однако являться с повинной Николай Константинович не торопился. Он вышел на улицу Кирова и, войдя в известный всей Москве книжный универмаг, скрылся за дверью с табличкой: «Отдел «Книга — почтой».

«Чудеса, — думал Куприн, читая рапорт специальной службы, — все, что угодно, можно предположить, но что он делает в книжном магазине?» Куприн позвонил в Комитет по радиоэлектронике. «Шапошников в Госплане у товарища Фокина». Позвонил секретарю Фокина. «Да, сейчас идет совещание, Шапошников на совещании. Сию минуту где? Сейчас я проверю… В кабинете…» Чудеса…

— Ну что же, — вслух самому себе сказал Куприн, — пойду-ка посмотрю новинки литературы…

В кабинете директора магазина Леонида Самойловича Волошина, куда заглянул Куприн, было много народу. Куприн, не торопясь, обошел прилавки, горестно пощелкал языком над списками новинок, где против самых интересных названий уже красовалось лаконичное «Продано». Наконец директор освободился…

Через полчаса Куприн уже знал, что в отделе «Книга — почтой» работают только двое мужчин.

— Оба они средних лет, оба бывшие фронтовики… — рассказывал директор, — беспартийные оба… Женаты ли, не знаю. Кажется, женаты… Так, честное слово, ничего плохого не замечал…

— И очень хорошо, что не замечали, — улыбнулся Куприн.

— Один из них, Иван Иванович, правда, хмурый какой-то, водочкой, бывает, от него попахивает по понедельникам. А так, чтобы… Вот на прошлой неделе Иван Иванович плакаты себе купил в нашем магазине…

— Какие плакаты? — спросил Куприн.

— Да разные… Космос, борьба за мир. Штук десять.

— Так-так… И зачем это он?

— Не знаю…

— Ну, спасибо, Леонид Самойлович. Еще одна к вам просьба: нельзя ли взглянуть на личные дела этих двух товарищей? Буквально на одну минутку…

Ему принесли личные дела. Он раскрыл первую папку. С верхнего правого угла анкеты на него смотрел «Николай». Он прочел первую строчку:

«Все ясно, — думал Куприн. — Этот Прохоров придумал себе кличку «Николай». Хотел подстраховаться на выставке. Может быть, даже чувствовал, что за ним следят, и поспешил запутать следы… И запутал! Запутал, черт возьми, на 24 часа! Шапошников со всей его радиоэлектроникой абсолютно ни при чем. Итак, Прохоров. Что за птица этот Прохоров?»