Падение Ивана Чупрова - страница 14
Маломощные колхозы возили продавать свои продукты на базар в райцентр. Колхозы покрепче, имеющие по четыре, по пять грузовых машин, везли на базары областного города. Хоть и дальше, но выгоднее.
Каждую неделю из деревни Пожары отправлялись в город две трехтонки. Продавец Максим Боровков аккуратно сдавал под расписку Никодиму Аксеновичу базарную выручку.
Максим давно упрашивал Чупрова освободить его от торговли. «До седых волос за прилавком покрикивать буду, что ли? — спрашивал он. — Ребята учатся. Алексей Быков меня на год старше, а уж на электростанции начальствует, журналы по электротехнике читает. Мне и за книжку сесть некогда. Только приедешь, — собирайся обратно. Цыганская жизнь!»
Чупров отказывал Максиму: некого поставить. Тот пожаловался в райком комсомола. Приходилось освобождать.
Щекотлива должность базарного продавца. Цены на продукты обычно устанавливает правление. Но продавец может их чуть повысить, может и снизить. Это — его право. Он должен приспосабливаться к базару. Сегодня большой привоз мяса — цена падает, завтра привезут меньше — цена подскочит. Базарному продавцу приходится иметь дело с большими деньгами. Только людей, в честности которых нельзя сомневаться, можно ставить на такую работу.
Чупров остановился на Павле Штукине, учетчике сепараторного пункта. Это был парень мало приметный, кончил семь классов, ушел делопроизводителем в «Маслопром», проработал там года три, соскучился за конторским столом, вернулся в деревню. Чупров решил: «Пожалуй, по нутру придется Павлу работа продавца».
Первый раз Павел Штукин поехал на базар с Максимом. Вернулись оба довольные. В бухгалтерии при сдаче денег присутствовал Чупров.
Максим вышел на середину комнаты и, шутливо раскланиваясь перед Чупровым и Никодимом Аксеновичем, объявил:
— Внимание! Наш казначей достает капиталы!
Павел Штукин уселся на стул.
— А чего, а чего? — ворчал он. — Ты-то привык. А вдруг что случится? Сумма-то большая.
Он стянул один валенок, потом другой, на пол упали скомканные бумажки. Павел осторожно собрал их в кучу, для верности потряс над кучей валенки, пошарил в них рукой. Так, в полушубке, босиком, он, сосредоточенно сопя, принялся считать выручку.
Чупрову это даже понравилось: «Смех смехом, а парень без ветра в голове. Дорожит честью».
На другой день он отправлял Павла одного, сам проводил его до машины, на прощание пожал руку.
— Базарный доход — становая жила колхоза. И новые скотные и новые теплицы — все на нем держится. Ты отвечаешь за то, чтоб эта жила не подсыхала. Ты большой человек в колхозе. Максим это недопонимал.
Жизнь шла обычным порядком. Иван Маркелович с утра до вечера занимался хозяйством. Никодим Аксенович присмирел. Казалось, все улеглось.
Павел Штукин должен бы становиться опытнее, набираться торговой смекалки, но доход с базара почему-то не рос.
Чупров заметил, что у парня появились новые галстуки, что он курит дорогие папиросы. И это еще полбеды. Беда была в том, что Павел Штукин стал увиваться возле Никодима Аксеновича.
Базарный продавец всегда связан с бухгалтером. Он сдает деньги, расписывается в получении новых товаров. Но почему все же вечерами молодой парень вместо того, чтобы идти в клуб, где и танцы, и радио, и девчата, сидит со стариком? О чем они толкуют?
Чупров решил принять меры. Он каждый день начал звонить по телефону в город, узнавать цены на базаре.
У стола бухгалтера, развалившись, положив ногу на ногу, сидит Павел Штукин. Никодим Аксенович чему-то весело, по-стариковски лукаво, посмеивался. Они оба оборвали смех, когда появился Чупров.
«Не надо мной ли?» — подумал Чупров и кивнул продавцу:
— Павел, зайди!
Даже то, что Павел не сразу вскочил, не бросился следом, показалось председателю подозрительным: «Марку выдерживает, хочет показать, мол, не боюсь».
Павел вошел. Невысокий, большеголовый, он сел неловко на стул, уперся руками в колени, расставив в стороны локти.
— Как торгуешь?
— Ничего, Иван Маркелович.
— А по-моему, плохо! У Максима дела веселее шли.
— Тогда что ж… — Павел развел плечи, выставил грудь. — Что ж, коль не нравлюсь, освободите.