Падение Ивана Чупрова - страница 2

— То-то, что новое. А ты спроси, чем их кормим? Отбросами. Мясо подаем на лопате, а сами отворачиваемся. Всякую падаль едят. Некапризные зверьки, некапризные. Дешево обходятся.

— Значит, тухлым кормите?

— Отбросами.

— Ну, а как же эти отбросы в мясопоставку попадают?

— Очень просто. Государство нам за каждую шкурку сорок килограммов мясопоставок скидывает. Закон! А шкурок сдадим пятнадцать. Посчитай: шесть центнеров хорошего мяса экономии. Нам выгодно, и государство не в обиде.

— Ловкач! — Бессонов улыбнулся. Лицо у него широкое, скуластое, сам он плечистый, костлявый, крепкий, и странно видеть на лице этого уже пожилого человека светлую, почти младенческую улыбку.

— В хозяйстве хитрость нужна, — заулыбался и Чупров. Он похлопал друга по широкой спине, — Ежели лошадь падет у вас или корова, везите, купим. Нам чистоганом обернется. Дальше пойдем, что ли? Гусятник на тыщу голов поставил без тебя.

Новый гусятник стоял на высоком берегу, возле пруда, густо синевшего молодым льдом в рамке обиндевевшего ивняка.

— Живем в лесу, а каждое бревнышко считаем, — жаловался Чупров, — Такое общежитие для краснолапых тысяч в двадцать обошлось. Зато и гусятник хорош.

Бессонов окинул взглядом постройку.

— Да, бревнышко к бревнышку. Жалеть нечего — окупится.

— Само собой. Я, брат, не люблю рубли в банках держать. Рубль — зернышко. Найди ему место, посади — сотня вырастет. А где Аксинья? Аксинья!

— Аюшки! — Из дверей вышла пожилая женщина.

— Аксинья, — строго сказал Чупров, — Никита Кузьмич — гость у нас. — И он значительно повел бровями в сторону одиноко стоявшего на тропинке гуся.

Аксинья понимающе поджала губы.

Осмотрели скотный двор, конюшни, направились к дому председателя. По дороге их нагнала облезлая легковая машина. Из нее выскочил парень в кубанке, надвинутой на брови, — секретарь партийной организации колхоза Алексей Быков.

— По всей деревне вас искал.

— Алексей! — воскликнул Бессонов, пожимая парню руку. — Ну, здравствуй.

В доме председателя около печки уже лежали снежной кучкой гусиные перья.

— Федотовна! — весело крикнул Чупров, — Гость пришел. Готова ли?

— Уж повремените чуток, не поспела, — разогнулась от печки жена Чупрова Лукерья.

— Ты что, пир думаешь закатить? — спросил Бессонов, — Посидим, потолкуем, ничего не надо.

— Э-э, праведник! — засмеялся Чупров, — Год не заглядывал, а отговариваешь. Помолчи уж, помолчи, я покомандую.

Не успели усесться за стол, вошла дочь Чупрова, Раиса, и за ней Алексей.

— Здравствуй, крестница. Ну, как дела? — заговорил Бессонов с Раей.

Рая из-за войны не успела кончить среднюю школу. Работала в колхозе на огородах. И как-то Бессонов предложил ей: «А что, доченька, посоревнуемся? Давай учиться. Кто быстрей до института доберется? Смотри, не красней, коль старик впереди окажется».

Было ли то уловкой Бессонова, или на самом деле он всерьез мечтал об институте, но, так или иначе, он «увяз»: читать читал, а экзамены сдавать и не пытался. Рая же окончила экстерном восьмой, девятый и десятый классы, поступила на заочное в областной сельхозинститут и теперь училась на последнем курсе, писала работу о пасленовых культурах.

Поэтому-то Никита Кузьмич и звал Раю «крестницей», а она его — «крестным».

— Дела обыкновенные. Диплом готовлю. Да еще… Ой, крестный! Ведь ты не знаешь!.. — Рая бросилась в соседнюю комнату. Она принесла листы кальки, разложила их на столе.

— Теплицу думаем строить. Почти триста пятьдесят квадратных метров. Свежие овощи круглый год. Арбузы, дыни в наших сугробах.

Бессонов взял чертеж, стал рассматривать его.

— Да-а, — вздохнул он, — нашему колхозу такая теплица - не по Сеньке шапка.

Лукерья Федотовна, сухонькая, маленькая, не под стать тяжеловатому мужу, поднесла к столу широкое блюдо с дымящимся картофелем и кусками жареной гусятины. Аппетитно запахло. Иван Маркелович достал из-под лавки бутылку, вышиб пробку, наполнил всем.

— Ну-с! — Чупров поднял глаза на Бессонова. — Выпьем, гостюшко…

— За что же? Может, за молодых? — кивнул Бессонов на Алексея и Раю.

— За них успеется… На свадьбе выпьем, коль надумают… Выпьем, Никита, за колхоз «Красная заря», за счастливый колхоз!