Падение Небесного города - страница 11

Огонь вырвался из костра рядом со мной, показав корчившееся от боли тело. Отец!

Я не мог дышать, не верил в то, что видел.

Он посмотрел мне в глаза, лицо искажала боль, зубы были стиснуты.

Поражение.

Сакр закричал, борясь.

Печаль.

Я моргнул. Голова кружилась, стражи привязывали мои руки к шесту за спиной, поджигали сухие водоросли.

Злость.

Яростный рев боли стал громче, Сакр взлетел. Когти схватили пустоту, крылья сложились, он падал.

Нет!

Вой затих. Огнедышащий сокол отца сгорел. Горящие перья уносил ветер.

Горе.

Огонь подступал ко мне, к моим ногам. Водорослей было мало, чтобы появился дым. Я это знал. Огонь схватит меня до дыма, но легкие уже горели.

Ярость.

Голова кружилась. Я посмотрел на отца. Его тело застыло.

Так жарко! Пот проступил на коже. Костер трещал.

Злость. Горе. Ярость.

Я глубоко вдохнул и посмотрел на небо.

Ярость. Ярость. Ярость. ЯРОСТЬ!

Я взревел, огонь добрался до моих ног, пополз по штанам к плащу. Шепот его силы донесся до ушей. Я был поглощен, чувствовал лишь горе, потерю, печаль, поражение, злость… и гнев.

Огонь угас.

Я стоял на горе угля, не связанный, обнаженный, ткань обгорела на мне. Огонь был в моих венах, на моей коже.

Я пошатнулся, слишком уставший, чтобы держаться на ногах.

Стражи отступили, тревожно перекрикиваясь.

Я слышал ее шаги до того, как увидел ее черные ботинки.

Грубые руки подняли меня на ноги. Не хватало энергии сопротивляться. Разве я не должен уже умереть?

Черные глаза Никс смотрели на меня.

— Синн Кадар Эль-Асим, — сказала она бархатным шепотом. — Сплошная проблема, — она отступила. — Уведите его вниз. Он Меченый дома Прутьев. Мы заберем его в Небесный город.

Небесный город? Меченый? Что за…

Что-то ударило меня по голове, мир погрузился во тьму.

Я проснулся от холода, зубы стучали.

Я попытался сесть, но голова так болела, что подступала тошнота.

— Ложись, — прошептал мягкий голос. Нежные руки прижались к моим обнаженным плечам. — Успокойся. Ты в безопасности, Синн Праймус.

Я покачал головой, упав на мягкие подушки. Спина горела там, где касалась постели.

— Это… — было сложно говорить. Язык не шевелился. — Это не мое имя.

— Твое, глупый, — меня чем-то накрыли.

Я издал придушенный вопль и сбросил это. Горело везде, где меня касались.

Но меня снова накрыли. В этот раз руки коснулись моих плеч, удерживая покрывало.

— Ты был отмечен Домом Прутьев, теперь ты носишь наше имя. Ты — Праймус, Синн. Добро пожаловать.

Весь мир застыл.

Я потерял отца. Он…

Я закрыл глаза.

Умер.

Я видел много раз, как гибнут, сгорая, другие, как дети смотрели на это.

А теперь? Я останусь у Рук?

Нет. Я покачал головой и встал. Нет.

— Нет. Такого не может быть.

Она толкнула меня обратно.

— Как это ты это объяснишь? — теплый большой палец провел по моему лбу. — Ты выжил в огне, Синн, — она убрала покрывало, холодный палец провел по ожогам. — Как ты объяснишь это? Это твоя Метка, Синн. Она ждала тебя всю твою жизнь.

Я молчал, сосредоточившись на дыхании.

— Я видела, как появилась Метка. Неужели ты не рад?

Храброе лицо отца появилось перед моими глазами. Он оставался сильным, хотя огонь поглощал его, и он корчился от боли. Я всхлипнул.

— Нет.

Она обхватила меня руками. Она прижала меня к себе, прислонила мою голову к своей груди и укачивала. Она напевала песню, которую я никогда не слышал. Я не обращал внимания. Я был переполнен потерей семьи, дома, самого себя.

Гудение в голове ослабло, когда она прижала меня к себе. Боль ослабла, я начал видеть. Красный шелк накидки. Черная кожа ее корсета. Длинные черные волосы.

— Никс, — прохрипел я.

Она отстранилась и заглянула в мое лицо. Она была без странной короны с птицами.

У меня не было сил бороться с ней. Глаза закрылись надолго. Я раскрыл их, хоть и не хотел, взгляд упал на рубинового паука на ее груди.

— Не бойся, юный Праймус, — сказала она, полные губы изогнулись в улыбке. — Теперь я твоя семья. Не нужно бояться.

Я отодвинулся.

— Зачем? — я едва мог шептать. — Зачем?

— Что «зачем», Праймус?

— Зачем вы напали на нас?

— Вы напали первыми.

— Я схватился за меч, чтобы спасти… — я замолчал, сморгнув слезы, — невинные жизни. Вы убили их без причины.