Падение Рима - страница 5

(как утверждала ортодоксальная церковь) Будучи существом тварным, Бог Сын не может сравняться с Отцом, а следовательно, Его надлежит считать существом более низкого плана, чем Бога Отца. Это учение встретило неоднозначный приём среди христиан восточных районов Империи. Часть духовенства и простых верующих охотно восприняли этот тезис, поскольку он более понятно объяснял ряд догматических положений официальной веры. Остальные продолжали придерживаться старой традиции. Для разрешения этого вопроса, явно перераставшего из чисто церковно-богословского в политический, в 325 году был созван Первый Вселенский собор христианской церкви в малоазийском городке Никея. Инициатива в созыве собора принадлежала самому императору, так как он видел, что разделение его подданных на партии в столь важном вопросе вело к созданию напряжённости и даже прямым столкновениям (подчас вооружённым) сторонников арианства и ортодоксов. В результате по окончании заседаний собора Арий и его последователи были осуждены, часть из них отправилась в ссылку в традиционно приспособленные для этой цели районы Подунавья (нынешняя северо-восточная Болгария), другие после отречения были прощены. Между тем сам основатель ереси не успокаивался, и вскоре его взгляды были приняты на вооружение даже теми, кто, не разделяя в общем-то теологических изысканий александрийца, поддерживал его, думая исключительно о противодействии претензиям римского епископата на главенство (или, по крайней мере, верховный авторитет) в делах веры и церкви. Кроме того, очень быстро религиозные пристрастия сомкнулись с политико-придворными интересами и группировками. Правители различных областей Империи, сыновья Константина Великого Констанций и Валент, после смерти своего отца (с 337 г.) разошлись во взглядах на вопросы догматики. Впрочем, их интересовали отнюдь не теологические тонкости, разбираться в которых они предоставляли придворным советниками по делам христианской церкви да учёным богословам и церковным иерархам. Гораздо больше они стремились обрести устойчивую поддержку у христианского населения; при этом правитель Запада придерживался позиции официальной церкви, а глава Востока — арианской. Именно расхождение в политических целях и устремлениях привело в конечном итоге к расколу в среде восточного духовенства, что не вносило стабильности ни в идеологию, ни в повседневность жизни уже полухристианской Империи. Обе стороны взаимно осыпали друг друга проклятиями, предавали анафеме наиболее активных деятелей церкви, уличали друг друга в неверном понимании текстов Священного писания и произведений церковных авторов I—III веков.

В 343 году масла в огонь подлили отцы собора, состоявшегося в Сердике (ныне София). Одним из правил этого собора был провозглашён приоритет епископа Рима в решении спорных вопросов в рамках всей церкви. Естественно, что многие епископы востока Империи не согласились с подобным решением. Споры между ними продолжались довольно долго и на некоторое время затихли лишь в правление императора Юлиана Отступника, когда была сделана попытка в реформированной форме воскресить и вер путь к жизни язычество. Причём не только в качестве религии, но и как основы культуры. Между тем христианское общество, к которому к концу IV века принадлежало, вероятно, около 80 процентов городского и не более 20 процентов сельского населения Римского государства, продолжало порождать из себя всё новые и новые явления, действовавшие во вред «зданию» самой Империи. Идеология христианства коренным образом расходилась с идеологией Рима того периода, когда формировалось его могущество. И совместить сейчас, на исходе четвёртого столетия, старую систему с новой идеологией без какого-либо вреда для обоих оказалось невозможным. Объективно против языческой Империи было и монашество (как явление), и большая часть самого учения, излагавшегося на страницах произведений церковных писателей. Христианская церковь достаточно отрицательно относилась (в лице своих идеологов) к культурному наследию античности. Многие её представители считали литературное, историческое, мифологическое богатство греческой и римской культур ненужным для истинного христианина, поскольку знание, например, истории языческих богов или стихов Ювенала, либо сочинений Фукидида и Тацита было бесполезно для достижения главной цели христианина — спасения души. Следовательно, отягощать свою память знанием подобных вещей не было никакой необходимости. Тем более что во многих из них во множестве содержались сюжеты, моральное содержание которых резко отличалось от христианских постулатов и не могло привлекать людей в качестве положительного примера.