Падший клинок - страница 11

— Элеонора, — заметила Джульетта. — Ты пялишься.

Девушка смутилась и покраснела.

— Дистанция? — быстро спросил сэр Ричард.

— Девять mille passum,[6] мой господин. Семь тысяч шагов по краю и примерно две тысячи через канал. Когда шли на север, встретили серьезные волны, но она хороша… — парень с гордостью кивнул на виперу.

— Твоя?

— Моего хозяина.

Наступившая тишина сама по себе означала вопрос, и парень добавил:

— Господин Атило иль Маурос. Он…

Ричард знал его.

— Твой выигрыш, — сказал он, протягивая кошелек.

Юноша снова поклонился и не удержался от искушения взвесить кошелек в руке. Еще одна улыбка — белоснежные зубы и морщинки вокруг глаз.

— Элеонора…

— Я не единственная, кто пялится.

Джульетта резко обернулась к своей фрейлине.

— И возьми это, — поспешно добавил Родриго, стягивая свой парчовый дублет. Куртка давно вышла из моды и носила следы штопки, но победитель изумленно распахнул глаза. Потом нахмурился.

— Мой господин, здесь серебряное шитье.

Потрепанная парча не вызовет вопросов. Но серебряная нить, равно как и золото, мех, эмаль или шелк, приведет его в руки слуг закона.

— Вряд ли Стража захочет арестовать сегодняшнего победителя гонок, а вечером ты сможешь отдать дублет своей женщине, чтобы она избавилась от серебра.

— Мой господин, у меня нет женщины.

— К вечеру будет, — пообещал сэр Ричард.

Когда госпожа Джульетта, радуясь, что больше не нужно стоять на холодном ветру, двинулась прочь от соленых брызг и пляшущей на волнах лодки, капитан Родриго услышал за своей спиной шаги.

— Господин мой…

Он обернулся и увидел кудрявого парня.

— Якопо, не так ли?

Юношу явно обрадовало, что капитан запомнил его имя.

— Да, мой господин. Прошу простить меня. Я полагаю, вы знакомы с госпожой Десдайо?

Родриго кивнул.

— Близко, мой господин?

Капитан яростно оскалился, и Якопо отступил назад.

— У меня нет сомнений в чести госпожи Десдайо! — рявкнул Родриго. — Никто не смеет сомневаться в ее чести. Ты понял меня?

Якопо кивнул и низко поклонился, признавая свой проступок. Потом прикусил губу и замялся, как уличный мальчишка, каковым, возможно, он и являлся. Типичное для Венеции лицо. Изгиб рта и проницательные глаза в обрамлении кудрявых волос. Прямой, несломанный нос встречался гораздо реже. Парень либо избегает драк, либо очень хороший боец.

— Так что ты хотел сказать?

— Она обручена с моим хозяином.

Родриго умел владеть собой.

Он хорошо справлялся со своей работой. Регент и герцогиня прибегали к его услугам, когда им требовался надежный офицер. Он начал службу младшим лейтенантом и добился своего поста главы венецианской таможни тяжким трудом. Но сейчас в его глазах мелькнул мрак. Родриго перевел взгляд на елочку кирпичной кладки, устилающей пьяцетту. Люди на площади, поймавшие его взгляд, быстро отворачивались.

— Когда это случилось?

— Вчера, мой господин… Я узнал сегодня утром, когда готовился к гонке. Господин Атило пришел пожелать мне удачи.

— Я понял, — с трудом выдавил Родриго.

Десдайо Брибанцо, полногрудая, пухленькая и жизнерадостная, являлась его идеалом красоты. Дьявол, она идеал всего города. Единственным ее недостатком был цвет волос: каштановый, а не столь любимый в Венеции золотисто-рыжий.

В отличие от других девушек, она наотрез отказывалась красить волосы.

Десдайо в свои двадцать три года обладала неотразимым сочетанием достоинств: огромные глаза, очаровательное личико, прелестная улыбка и огромное состояние, наследницей которого она являлась. Ее отец импортировал больше перца, корицы и имбиря, чем любой другой дворянин города. И само собой, у нее имелось больше поклонников, чем у любой из ее соперниц. Родриго входил в их число. Они были знакомы с детства, и Родриго думал, что она к нему неравнодушна.

— Почему ты рассказал мне?

— Я слышал… Ваша доброта. Дублет… — Якопо замешкался и вновь принялся переминаться с ноги на ногу.

— Господин Брибанцо дал свое согласие?

— Господин мой, он все еще в Риме.

— В таком случае посмотрим, что он скажет. Она будет не первой, кто отдаст свое сердце одному мужчине, в то время как отец отдаст ее тело другому.

— Сейчас все намного сложнее, — Якопо осторожно выбирал слова, сохраняя нейтральное выражение лица, как будто ожидал вопроса «почему?».