– Ещё насидитесь и належитесь. – Услышала она слева скрипучий, как рассохшийся стул, голос.
Ева с воодушевлением качнула головой в сторону говорившего, однако, увиденное было неожиданно и туманно. Оно было невысокого роста, неопределённого телосложения, прикрытого длинным чёрным халатом, не имело никакой растительности на чрезвычайно рельефном черепе, обтянутом сероватой сухой кожей и состоящем из множества углов и впадин. Рельеф рисовал следующее: выпуклый лоб, нависающий над чёрными ямами глазниц, в которых периодически вспыхивал тусклый свет, похожий на мерцание углей в затухающем костре; нос с горбинкой, рот, обозначенный тонкой бледной нитью неподвижных, ничего не выражающих губ над массивным выступающим подбородком. В глаза незнакомца Еве заглянуть не удалось, так как он ни разу не посмотрел в её сторону, зато ею детально было изучено его правое ухо. Оно неприятно поразило Адамовну и размерами, и формой, и волосатостью.
– Кем был его родитель? – Подумала Ева и украдкой улыбнулась своим нецеломудренным мыслям, но слева опять заскрипело.
– У нас с вами один отец, сударыня.
– Ещё чего! – Попыталась было возразить Адамовна, но губы почему-то не слушались, и её возражение осталось неозвученным. – Ушастых в нашем роду не было! – Продолжила она свою реплику мысленно, вспоминая своих ближайших родственников. – Уши у всех были нормальными, то есть, не больше и не меньше, чем у других. Ушастых не было. Это точно. – Торжествующе повторила Ева, но тут же спохватилась. – А, как это он узнал, что я об его родителе подумала? Он, что мысли читает? И почему это на нём этот чёрный балахон? Может, завхоз? Может, врачи и медсёстры заняты, и ему поручено меня до палаты провести?
Текст предоставлен ООО "Литрес".