Палатка с красным крестом - страница 20

– Ваши идеалы порочны, мой друг, – назидательно сказал Хураши, – оттого и вера неустойчива.

– Нас предали люди из 1-й бригады, отказались помогать, делиться боеприпасами. За три дня мы потеряли сорок человек, погибли командиры Камал и Ибрагим. Прошел слух, что правительство обещает амнистию тем, кто сложит оружие и сдастся. Еще тридцать человек ушли из нашей бригады – мы не стали их останавливать.

– Но ты не ушел, – сказал Хураши.

– И не только я, – Али гордо поднял голову. – Мы готовы до последней капли крови биться с ненавистным режимом. Мы им не верим, они лживые собаки. Мы заминировали в квартале Киззим торговый центр, две школы и мастерскую по ремонту автомобилей. Потом мы ушли – нас обходили с фланга, а самоубийц в отряде нет. Мы временно заняли Хартам, в нем пока тихо, достали оружие и немного боеприпасов, но не знаем, что нам делать. Люди готовы присоединиться к вашему движению, биться рядом с нашими соотечественниками, но у нас есть ряд условий. Возможно, для вас они станут неприемлемыми.

– Ах, условия… – понятливо протянул помощник Бургуди и осекся, перехватив холодный взгляд хозяина.

– Я уверен, Али, что мы сможем поладить, – вкрадчиво сказал Хураши, – люди всегда договариваются, когда у них есть общий враг. Кто командует вашим отрядом? С ним можно связаться?

– Сейчас это я. – Али потупился. – Так получилось. Погибли все младшие командиры, наш наставник, достопочтенный Саиб Мухаб, командир бригады Хаддам. Остался только ваш покорный слуга, господин Хураши. Я не претендую на высокие должности, понимаю, что слишком молод для этой роли, и когда появится достойная кандидатура, охотно передам полномочия. Мой помощник Абу Мусар Мусташи – грамотный офицер, служил в иракской армии. Сейчас он находится с личным составом и ждет указаний.

– Сколько у тебя бойцов, Али? – снова осмелился заговорить Бургуди.

– Больше двухсот человек.

Хураши проглотил слюну. У него даже дыхание на миг перехватило. Вся эта банда разочаровавшихся «демократов», способных вести серьезный бой, сидит без дела и мотает сопли на кулак?! «Условия» у них, видите ли! Но он понимал, что рубить сплеча нельзя, дабы не спугнуть. Послезавтра назревает серьезный разговор, соберутся все полевые командиры, а у них тоже свои «условия», будь они прокляты! Он готов пообещать все, что угодно, лишь бы удержать этот город, хотя бы его часть!

Если победят сторонники режима, то центр сопротивления переместится в соседнюю провинцию Идлиб, где у исламистов все схвачено и заточено. Но для Хураши это будет конец. Он не усидит на посту и вряд ли сумеет выжить.

– Мы обязательно договоримся, Али, – заявил Хураши и снова похлопал парня по плечу. – Свои же люди, неужели не найдем общего языка? Определите свои условия, подтягивайтесь в город. Мои люди не будут в вас стрелять. Послезавтра, в три часа дня, район Каннабия, улица Аль-Харунжа, гостиница «Узрум», знаешь такую?

– Да, конечно, – ответил Али, – до войны это был приличный четырехзвездочный отель. В нем останавливались мои братья, когда приезжали из Дамаска. В отеле, кажется, восемь этажей.

– Тебя волнует только пятый, – заявил Хураши. – Приходи, Али, охрана тебя пропустит. Будет много уважаемых людей. Там мы обсудим ваши условия и придем к взвешенному решению. Аллах нам поможет. Будем надеяться, что собаки Асада к тому времени не пойдут в решительное наступление.

– Я уверен, что не пойдут, – сказал Али. – Они потеряли много людей и порядком выдохлись. Мне тоже кажется, что в ближайшие дни все останется как есть.

– Ты в чем-то сомневаешься, Али? – осведомился Хураши. – Не уверен, что мы способны объединить усилия?

– Мы сделаем это, мой господин, – Али шумно выдохнул, приосанился. – Мы придем в «Узрум» и постараемся обо всем договориться.

– Отлично. – Хураши посмотрел на часы.

Затишье продолжалось. Лишь со стороны площади доносились отдельные выстрелы.

– Возвращайся в свое расположение, Али, и да хранит тебя Аллах. Мои люди проводят тебя до безопасного квартала, – он покосился на своих охранников Юсуфа и Ислама.

Те помедлили и кивнули. Доверяй, но проверяй, как говорится.