Память крови - страница 6

Они обладают особой кровью, полученной в наследство согласно древнему «договору» с падшими ангелами, воссоздают или намеренно пробуждают тайные общества, школы, секты при посредничестве отдельных специально подготовленных личностей, коих можно считать «одержимыми»[49] особого типа и наделёнными необходимыми способностями, разумеется, неизменно психического порядка, каковые позволяют им на более или менее продолжительное, но всегда ограниченное, время вызывать феномены, являющиеся «катализатором», вокруг которого формируются эти группы.[50]

История данных сект позволяет понять, почему почти всегда в момент ухода оных «посредников» вышеупомянутые феномены внезапно или через достаточно короткий промежуток времени исчезают, а организации, созданные такими личностями, вырождаются и становятся, посредством предопределённой операции по «извлечению остатков», воплощением чистого сатанизма.

Значительное число родов, о которых здесь будет идти речь, нашли опору и благоприятную почву в том плавильном котле, каковым являлся имперский Рим, где в условиях всеобъемлющей развращённости обосновались восточные культы.

Патрицианские языческие роды проявляли ярое желание выжить и стремились удержать собственную бесспорную власть и привилегии своей жреческой касты даже после появления христианства, которое воистину предоставило каждому человеку возможность совершенствоваться. То же самое желание в неизменном виде проявляется в середине XX века в письме итальянского аристократа Леоне Каэтани, герцога Сермонето и князя Теано,[51] подписанном псевдонимом Оттавиано. Приведём продолжительный отрывок из него: «…Инициация, гнозис, алхимическая тайна являются тем же змием, с каковым всегда сражалось христианство после того, как над посвящённым жречеством одержал верх философствующий сброд, триумф коего Юлиан Отступник видел в образе приливной волны невежества, затопляющей знание; и если впоследствии в католическую литургию проникли элементы инициатического происхождения (причастие, месса, елей), то эта реформа произошла вследствие разнообразных усилий в ходе борьбы за влияние в церквях со стороны обособленных посвящённых, так как никто из основавших христианство великих мистиков не был инициатом в подлинном смысле сего латинского слова. Сам Иисус Христос, если лишить его божественной личности и оценить в соответствии с христианским преданием, не является посвящённым, и именно поэтому его ученики и апостолы выступали против гностиков и измышляли самую бесстыдную клевету на них; но путаница, которую привносят современные писатели, употребляя такие слова как христианские гностики, гностические церкви и прочие подобные выражения, увеличивает неясность касательно истинной природы гностицизма, каковой был инициатическим и следовал, как ныне говорится, концепции магической реализации. Гностики никогда не являлись христианами, как и республиканцы никогда не смогут признать себя монархистами, а позиция христианина настолько плебейская и вульгарная, что даже синагога, претендовавшая на обладание знанием, отвергла её, но мистический сброд победил, и вся история папского христианства до Пия X служит доказательством того, что оно пребывало в неведении относительно собственных истоков. Ревнители религии, считающие сегодняшний цивилизованный мир замечательным, говорят, что всё благо происходит от идей и деятельности христианства, и это – грубейшая ошибка, ведь западное общество за два столетия до Понтия Пилата следовало морали, подобной христианской, когда Христос ещё не родился в пещере под астрологическими знаками Вола и Осла. Однако, идея морали, грандиозное произведение греческих и новоалександрийских философов, всегда встречала такое значительное сопротивление в учреждённом церковью христианстве, что современная цивилизация суть падчерица христианства, кое никогда не принимало её и, имея такую возможность, обратило бы в пепел.[52]

Теперь же я должен сказать, что говорю о гнозисе и инициации в латинском смысле, и меня почти не печалит отсутствие возможности поведать об этом тем несчастным, которые не знают сего, ибо я язычник и почитатель язычества, разделяющий мир на чернь и мудрецов; а последние пользуются сей малостью для защиты от первых, каковых предки мои изображали в облике пса, сидящего на цепи в вестибюле