Памяти Ахматовой - страница 2
Более здравой выглядит гипотеза Евгения Берковича, предположившего, что Ахматова, свободно распоряжавшаяся культурами и конфессиями, связала свое рождение не с русским (справляемым по юлианскому календарю) июльским летним праздником, а с западным, грегорианским, отмечаемым как раз 24 июня – более или менее в день летнего солнцестояния. Это тем более вероятно, что концептуально и день Ивана Купалы, и привязанное к нему христианское Рождество Иоанна Крестителя должны приходиться на самый длинный день года.
В остальном – налицо не совсем белая магия (некромантия все же), но не черная же…
5
Ранняя, лучше сказать, априорная зрелость. Такое бывает?
Самое меньшее, редко.
Ахматова обмолвилась:
«Проза всегда казалась мне и тайной и соблазном. Я с самого начала все знала про стихи – я никогда ничего не знала о прозе» («Коротко о себе»).
Почему обмолвилась? Да ведь там же сказано:
«Мы целый год прожили в Евпатории, где я дома проходила курс предпоследнего класса гимназии, тосковала по Царскому Селу и писала великое множество беспомощных стихов».
«Все знала про стихи» – «писала великое множество беспомощных стихов».
А в другом месте:
«Вначале я действительно писала очень беспомощные стихи, что Н <иколай> С <тепанович> и не думал от меня скрывать».
И далее:
«Эти бедные стихи пустейшей девочки почему-то перепечатываются тринадцатый раз (если я видела все контрафакционные издания). Появились они и на некоторых иностранных языках. Сама девочка (насколько я помню) не предрекала им такой судьбы и прятала под диванные подушки номера журналов, где они впервые были напечатаны, «чтобы не расстраиваться».
От огорчения, что «Вечер» появился, она даже уехала в Италию (1912 год, весна), а сидя в трамвае, думала, глядя на соседей: «Какие они счастливые – у них не выходит книжка».
Или:
«Первое стихотворение я написала, когда мне было одиннадцать лет (оно было чудовищным), но уже раньше отец называл меня почему-то "декадентской поэтессой"»...
И наконец:
«В сущности никто не знает, в какую эпоху он живет».
Кокетство? Да нет. Форменное издевательство.
6
Здоровье или болезнь? Может быть, и то, и другое.
Автобиографическая цитата:
«Языческое детство. В окрестностях этой дачи («Отрада», Стрелецкая бухта, Херсонес. Непосредственно отсюда античность – эллинизм) я получила прозвище «дикая девочка», потому что ходила босиком, бродила без шляпы и т. д., бросалась с лодки в открытом море, купалась во время шторма и загорала до того, что сходила кожа, и всем этим шокировала провинциальных севастопольских барышень».
Столичных, стало быть, не шокировала…
Итак, здоровье (вспомним еще «гимнастку», «позу змеи», Гумилев даже «действительно советовал мне заняться каким-нибудь другим видом искусства, напр<имер> танцами ("Ты такая гибкая")». Многочасовые плавания в море, как русалка. И здоровая или нездоровая худоба – впрочем, не всегда подтверждаемая гимназическими фотографиями.
Вот только – еще с юности предполагаемый и даже установленный туберкулез, не только у нее, но и у сестер. Очень, очень странная физическая – и психическая – конституция. Всю жизнь Ахматова то ли страдала всевозможными фобиями, в том числе, аграфией, то ли приписывала их себе>1. Едва ли совсем приписывала, ибо затруднялась далеко не только в переписке. В зрелые годы она даже улицу не могла перейти в одиночку (иногда вовсе не могла). Боялась зайти в лифт. Это еще не все: как я уже упоминал, в молодости она страдала лунатизмом; по слухам, именно из-за него ее выгнали из гимназии. Замечу: в том, что касается аграфии, Ахматова не одинока. Скажем, пророк Моисей страдал заиканием; а ведь аграфия – просто современное заикание, только на письме. Вероятно, пророческий дар неотделим от небольшой аграфии. Ахматова всю жизнь хвасталась умением читать чужие мысли и чужие сны – вещим талантом. Мандельштам завсегда называл ее Кассандрой.
Следовательно, здоровье и болезненность одновременно. Противоречие? Нисколько.
Далее. Некто написал о ней: «Острое переживание своей смертности». Или бессмертности? Крайности сходятся, иногда даже состоят в родстве.