«Пане-лоцмане» и другие рассказы - страница 12

Они быстро догребли до берега, и Сергею посредством старых связей удалось в течение двух часов заполучить два ящика свежей капусты и почти целый мешок картофеля. Этого должно было хватить до Архангельска, если экономить.

Пока возились с овощами, начал сыпать снежок и ветер стал заходить с моря, погода испортилась, нужно было спешить. А тут еще охранник подстрелил в протоке нерпу, и они минут пятнадцать искали ее, кружа по воде, потому что охранник опомнился и стал их просить найти нерпу, чтобы отчитаться за винтовочный патрон. Вода была мутная, нерпы они не нашли, погода ухудшилась, они разместили все как следует в шлюпке и пошли из протоки. На выходе увидели убитую нерпу, но возвращаться не стали. Нерпочка была совсем маленькая и начинала тонуть. Сергей прикинул, что специй у них на борту еще много и если как следует сдобрить мясо и печень перцем и лавровым листом, то будет вполне съедобно, и они втащили нерпу в шлюпку. Алешка послушно орудовал отпорным крюком, но на лице его было выражение брезгливости и страха. Когда нерпа уже лежала вдоль шлюпки под банками, Алешка сказал:

— Может, выкинем ее, Александрыч? Не наша все-таки… И не видно, куда она застрелена.

— Пулей в голову убита. Видишь точку? А кровь вся в воду вытекла, потому она и тонуть стала. Эта еще долго держалась, обычно они сразу тонут. Ладно, Лешка, весла на воду! Котлетами я сам займусь, спасибо говорить будешь… Навались!

Нужно было грести больше трех километров, и прихватило их как раз посередине. Ветер усиливался и усиливался, холодало, появились первые барашки, и потом вдруг сразу задуло с севера, и за пять минут они оказались среди сплошных пенных гребней. У Сергея пропало сердце, он понял, что они могут и не дойти до судна на своей груженой шлюпчонке, но не оставалось ничего другого, как держаться вразрез волне, по возможности продвигаться к судну да стараться не влезать под нависающий, шипящий и крутящийся гребень, тогда захлестнет, и они хоть и не утонут, в капковых бушлатах, но в такой воде и десяти минут не жильцы.

Шлюпка перестала слушаться руля, и Сергею пришлось взять рулевое весло. С ним было даже теплее. Матросы гребли не оборачиваясь, только зажмуривались, когда их возносило над гребнем, и Алешка еще цедил воздух сквозь зубы при этом. Курсант как прикусил губы при первом порыве, так разжал их, только когда оказался уже в каюте. Сергей добренько покрикивал:

— А ну, Лешка, навались! Так ее! Легче обе! А ну-ка поднимемся! А сейчас под гору… Обе на воду! Теперь легче, Леша. И еще разок!..

Потом Алешка оглянулся через плечо, «поймал щуку», весло вывихнулось, вода хлынула через борт. Алешка, согнувшись, схватился обеими руками за скамейку, но Сергей успел выровнять шлюпку, взмахнул рулевым веслом второй раз и, как было на замахе, ударил этим веслом Алешку по голове:

— Греби, падла!

Их спасло только то, что впереди несло по ветру полосу мелкобитого льда и волна за ним была поменьше, потому что Алешка, схватившись после удара за весло, оправился не сразу и, наверное, только через минуту стал грести как надо.

Еще через час с лишним они добрались под корму судна, привязались попрочнее, матросы сверху вытащили на концах их самих и овощи, судно снялось с якоря и двинулось к самой кромке шедших с севера льдов, и тогда подняли шлюпку с нерпой на борт. Потом они сутки с лишним пробивались во льдах до пролива Югорский Шар, и, конечно, овощей не хватило до Архангельска. Третьего штурмана по ходатайству судового комитета простили с последним предупреждением. Алешка недели две ходил с опухшей багровой щекой, но никто на судне никогда не узнал, откуда возник у него такой синяк…

Витя Епифайнен серчал недолго. Он выбрался из угла рубки, посвистел в машинную переговорную трубу, узнал, как там дела у вахты, — потерпи, потерпи, потерпи немного, вон уже шлюпка с берега идет, — и подошел к Сергею.

— Ну что? Столкнул меня и доволен? Успеешь еще насидеться в капитанском кресле!..

— Не гуди, Витя. Ты же в нем все ходовые вахты отбываешь.

— С тобой отбудешь… Вон, смотри, шлюпка идет. Ну дают ребята!