«Пане-лоцмане» и другие рассказы - страница 15
— Ну чего, Александрыч? Благо выудили всех. Никандрова в больнице выходят. Лешка, я уверен, дома.
— Мертвый Никандров. И дай нам с тобой бог, чтобы Алешка жив остался…
Через час началась метель, а еще через час на бакштов за кормой стал один из поисковых катеров и оттуда передали поднятую с воды у берега кепку. Ее признали все. Кепку носил Алешка Кузнецов.
Выход в рейс отложили на сутки. На судно понаехала народу: врачи, инструктор парткома, инженер по технике безопасности и оба заместителя начальника. Сергея пока не беспокоили. Капитан увел всех к себе, запер Сергея в каюте с наказом правильно и сосредоточенно заполнить судовой журнал. Сделать это было несложно: время, когда затонула шлюпка, Сергей знал, а остальные события накручивались вокруг этого момента. И еще капитан сказал: «Не забудь оговорить все свои действия, это у тебя единственный оправдательный документ…»
Над заливом шумел северный ветер, хлестала волна, и снег валил так густо, что не успевал таять в воде. Берегов не было видно.
Сергей заполнил журнал, снял с доски запасной ключ, открыл дверь и отнес журнал капитану. В салоне у капитана народу было битком.
— Вот что, старпом, — сказал один из двух заместителей начальника, — напишите-ка вы докладную на мое имя обо всем случившемся. Да-да, прямо сейчас.
— Извините, Степан Алексеевич, — вмешался капитан, — может, мы дадим ему передохнуть чуток. Ну какая с него сейчас докладная?
— Когда этим займется прокурор, будет поздно.
— И все-таки я прошу, если можно, отложить это на завтра.
— Учтите, это и ваше дело. Вы ведь тоже отвечать будете!
— Поэтому я и прошу вас…
— Хорошо. Завтра к двенадцати. Второе, старпом: как только под стихнет, с врачом и инструктором парткома отправитесь домой к этому… к Кузнецову. Выясните, дома ли он. Кстати, говорят, вы с ним приятели были? Учтите, все причалы обследованы и все корабли вокруг опрошены. Он может быть только дома или… Завтра докладную мне к двенадцати. Остальным будет руководить Павел Семенович, — заместитель кивнул на инструктора парткома.
— Понял. Разрешите уйти?
— Будьте у себя в каюте.
Сергей еще около часа провалялся на каютном диване, а потом пришел Витя Епифайнен.
— Чего, Александрыч, закис? Всяко в жизни бывает. Может, и еще хуже. Вон когда у нас в мореходке сразу пять гавриков утонуло, знаешь что было…
— Развлекаешь, Витюня? Мне уже Николай Демидыч говорит: «Как же ты Алешку, парня такого, комсорга нашего, утопил?» А я еще и дома у Алешки не был, может, правда, дома он…
— А ты хочешь, чтобы тебе говорили: «Молодец, Сергей Александрыч, топи дальше!»?
Сергей лег лицом к переборке.
Витя шмыгнул носом:
— Может, маленькую выпьешь? Для бодрости? У меня есть. Не хочешь? Ну полежи. А знаешь, у меня и машина и брашпиль мигом готовы были. Толку-то? Тут не море. Ну полежи…
Полежать не пришлось.
Ветер утих, прояснилось, сгладилась под снегом волна, Сергея с врачихой и инструктором отправили на катере на берег.
Земля сверкала белизной. Подмораживало. Чернели только машинные колеи на нижней дороге, и Сергей с трудом нашел вчерашнюю тропку через ручей. Поскальзываясь и поддерживая полную врачиху, они добрались до Алешкиного дома, и, пока шли, Сергей все оглядывал косогорные проулки, будто хотел увидеть борозду от проползшего здесь Алешки. Все было чисто. Чисто было и перед домом, и только за угол сворачивала торопливая узкая стежка. Снег плотно лежал на низкой крыше, на ветках двух кустиков у стены и вдоль оконных наличников.
Сергей потоптался перед дверью в коридор, хотел было ее толкнуть, но увидел, что накидная планка заткнута щепочкой и цепочка следов за угол бежала от этой двери. Дома никого не было. Он тряхнул дверь. Зазвенела планка, посыпался снег.
Из второй половины дома вышла накрытая шалью женщина, в халате и галошах на босу ногу.
— Вам что тут, гражданин?
— Я к Кузнецовым…
— Она в магазин убежала, просила ребенка глянуть, если закричит…
— Алексей не приходил сегодня домой?
— Сам-то? Не слышала. Утром забегал с ребятами, дак ушел. Я как раз со смены вернулась.
— Та-ак, — сказал Сергей. Инструктор с врачихой переглянулись. — Та-ак. Да. Ну что же. — Он сел на покрытую снегом завалину. — Та-ак.