Панктаун - страница 31

Состоявшаяся через две недели в галерее «Хиллуэй» выставка «Уличное искусство» отвлекала Тила от того, что пока ему удалось наскрести лишь сто восемьдесят мьюнитов. Он провел несколько месяцев, не покладая рук трудясь над проектом для этого шоу, не уделяя внимания его снисходительному названию. Последние две недели он работал с заметно угасшим вдохновением, и сейчас Нимбус с облегчением наблюдала за тем, как восстанавливались его былые драйв и энтузиазм. Он нервничал, он раздражался, но все это было оттого, что он был воодушевлен. Она тоже была воодушевлена, потому что сегодня ей придется быть не просто артисткой, но настоящей частью произведения искусства.

Тил до самого конца возился со скрытой системой управления, снимая панели и осматривая путаное гнездо кабелей и шлангов, вентилей и плат. Нимбус, одетая в халат, поддразнила его: «Эй, а это тут зачем?» Она взялась за вентиль и согнула руку, словно поворачивая его.

— Ничего не трогай! Тут все под высоким давлением, ты же знаешь! Если эти шланги выйдут из-под контроля, весь музей превратится в одну большую уродливую картину Джексона Поллока!

— Кого?

Их амбициозный вклад в недельную выставку был озаглавлен «Станции пересадки, или Каждый человек — мученик». Снаружи он представлял собой огромный аквариум, собранный из легких прозрачных керамических листов, которые Тил нашел на заводской свалке по соседству. Они были забракованы из-за маленьких мутных пятнышек. Аквариум или террариум был разделен на несколько меньших комнат или клеток. А внутри этого крошечного прозрачного дома была Нимбус, выполняющая свои отрепетированные движения. Портрет ню, сошедший с холста.

Размеры, необычность и очаровательное содержание этой работы быстро сделали ее центральным экспонатом выставки, и Тил нагло ухмылялся, наблюдая за толпой народа, сбившейся вокруг причудливой клетки, чтобы поглядеть на ее экзотическую обитательницу. Да, он чувствовал себя слегка виноватым в том, что так доминировал на шоу, но ведь как только они сполна насладятся его работой, то пойдут и посмотрят все остальные. И он не собирался позволять своей вине помешать ему вкусить свой величайший триумф в качестве художника. Тут были настоящие критики. Владельцы маленьких галерей. Торговцы предметами искусства. И коллекционеры…

На Нимбус была лишь реалистичная жесткая маска, которую Тил отлил с ее собственного лица. В нее были встроены прозрачные линзы для защиты глаз и фильтр для защиты легких от краски. Необходимость этих приспособлений была более чем очевидна. В первом отсеке Нимбус, подобно зародышу, плавала в красной воде, словно в лоне, наполненном материнской кровью. Подобие пуповины закачивало воздух прямо в рот маски. Сперва она плавала, свернувшись калачиком, но потом начала пинаться во все стороны. В конце концов она приблизилась к панели, ведущей в следующий отсек, и открыла ее. Через нее из лона хлынула жидкость, а скрытые шланги со всех сторон обдали Нимбус фальшивой кровью. Зрители невольно отступили. Она отсоединила свою пуповину. Дверь за ней закрылась, перекрыв поток, а теперь и шланги перестали дергаться. Вся покрытая кровью, Нимбус была «рождена».

Из шлангов брызнула очищающая вода, и мужчины улыбались, глядя на то, как Нимбус под струями отмывает себя. Новая душа, вступающая в мир. Капли крови были смыты с волос на лобке. Вода оказалась слегка холодноватой, и ее соски стали твердыми, словно ластики. Подуло теплом, и Нимбус встряхнула своими длинными волосами у одного из воздушных потоков. Встала так, чтобы теплый воздух достиг ее лобка. Эрекцию почувствовал даже Тил, уже видевший все это.

Тогда он слегка скривился. Не было никаких сомнений, что в своем возбуждении он не одинок… Словно сидел в сумраке порнокинотеатра. Он заметил, как блестящие жабры одного из наблюдателей-нелюдей затрепетали чаще. То, что он чувствовал, было не ревностью, — идея с ее обнажением принадлежала ему. Она же сперва противилась, беспокоилась. Это он хотел, чтобы зрелище было столь же эротичным, сколь и заставляющим задуматься. И он чувствовал вину. Эксплуатировал ли он Нимбус? Не более, чем Ренуар эксплуатировал тех пышных рыжеволосых красавиц, которых писал так нежно, возразил он себе. С другой стороны, любуясь его работами, ему хотелось мастурбировать не меньше, чем восхищаться мастерством их создателя. Неужели он продавал тело Нимбус… Как когда-то делала она сама? Делало ли это его ее сутенером? Неужели это и было предложенным им убежищем от былого? Была ли эта клетка ее выходом?