Панталония — страна чудаков - страница 6
«Доруца! — было написано на змее. — Выходи вечером на улицу!! У меня есть тайна!!!»
Вечером, когда все в доме легли спать, вдруг залаяла собака.
— Пойду Колцуна накормлю, — вскочила Доруца.
На улице было темно. Но не совсем: из-за горы показался серп луны.
Крис, конечно, стоял у калитки.
— Ну, где твоя тайна? — спросила девочка.
— А вот она, — ответил Крис и вынул из-за пазухи волчонка.
— Ой, что это?
— Волчонок!
— Волчонок? — испугалась Доруца и отступила на шажок назад. — Настоящий?
И тут она увидела, что волчонок совсем маленький и даже глупый. Она ласково погладила его.
«Вот теперь и поцелую, — подумал Крис. — Ну и что, если луна видит? Она-то никому не скажет…»
Он чувствовал дыхание девочки совсем рядом.
«считаю до десяти, целую и дарю ей волчонка… Раз… два…»
Только он досчитал до девяти, как услышал за спиной какой-то странный звук, а потом вой: у-у-у-у!
Волчица! Ребята застыли на месте. А волчонок заскулил, кинулся в калитку. Волчица подхватила его, перекинула за спину, как ягнёнка, и — к лесу.
И опять настала зима, а Крис так и не поцеловал Доруцу.
Когда на улице мело, Доруца сидела на печке. Корабль свой она давно закончила и теперь вышивала моряка с большими погонами. Очень Доруце капитаны нравились.
— Это капитан, — говорила девочка. — Видите, сколько волн, а он не боится!
Этот капитан не давал Крису покоя. И решил он сделать что-нибудь невероятное.
— Хочешь, я стану невидимкой? — спросил он Доруцу.
— Невидимкой? — удивилась она.
— Да. Среди бела дня около тебя пройду, а ты меня и не увидишь.
— Ну да! Скажешь тоже. Что же я, ослепла?!
Пошла как-то Доруца за водой. Вытаскивает ведро из колодца и слышит вдруг шум. Смотрит — с горы снежный ком катится. И по дороге всё больше становится.
Всё бы ничего, да как раз в это время дорогу бабка Маргьоала переходила.
— Бабушка! — успела крикнуть Доруца.
Но чудовищный снежный ком сшиб бабку с ног и покатился дальше.
Потом ком ударился о забор и развалился с грохотом. А внутри этого кома оказался мальчик-крошка Крис. Вышел, как цыплёнок из яйца, но при этом лбом о забор грохнулся. И теперь лежал не шевелился.
— Крис! — окликнула его Доруца. — Крис, ты жив?
Крис, конечно, помалкивал. Тут-то Доруца и кинулась его целовать.
— Крис, Крис, вставай! — приговаривала она.
Тут уж Крис хитро открыл глаза, подмигнул Доруце и, конечно, встал…
— Ага, — сказала бабка. — Вон ты как колядуешь! Всё ясно.
«Эх, да что нам бабка! — думал Крис. — Сегодня она может делать со мной что хочет! Пусть хоть в дымоход засунет и печку затопит! Сегодня… случилось кое-что поважнее! Доруца! Вот кто меня поцеловал!»
А скоро и зима кончилась. Капитан, которого вышила наконец Доруца, был почему-то очень похож на Криса.
Новый мостик над старой рекой
Потягиваясь, Матей вышел во двор, бросил курам горсть зерна. Это они его разбудили сегодня своим дурацким квохтаньем. За плетнём, во дворе соседа, появилась шляпа.
— Доброе утро! — сказал шляпе Матей.
Никакого ответа не последовало.
На другой день Матей проснулся, вышел во двор, и опять на ту же шляпу наткнулись его глаза.
— Доброе утро, сосед!
Шляпа молчала. Крошка Матей не стерпел.
— Кум, ты за что на меня рассердился? Чего не отвечаешь?
Сосед его, крошка Иустин, оглянулся и сказал тихонько:
— Да нет, не рассердился… Я оглох… на левое ухо.
— Что ж мне теперь, дом переносить? На сторону другого уха?
— Зачем переносить? Переносить, пожалуй, не надо. Ты просто снимай шляпу, когда говоришь «доброе утро», я увижу и тебе отвечу.
С тех пор каждое утро Матей снимал шляпу. Ту самую шляпу, которая даже при виде короля не поднималась с его головы.
А с другой стороны дома крошки Иустина был дом крошки Луки. Луке Иустин сказал, что оглох на правое ухо. Так вышло, что и Лука снимал шляпу, когда приветствовал Иустина.
— Что же это получается, кум? — спросил его Матей. — Ты что, на оба уха оглох?
— Обычно одним не слышу, но временами бывает, и обоими. Но я не расстраиваюсь: вся сила у меня тогда в глаза переходит! Вижу даже в темноте. Можешь снимать шляпу и в сумерках, я не обижусь, всё увижу.
Прошло несколько дней, а воды много утекло. Иустин возгордился. При случае говорил жене: