Папа говорит - страница 2

Я перестала пинать лужи, сунула руки в карманы и понурилась, наивно пологая, что так мне удастся пройти незамеченной мимо. Но не тут, то было. Не успела я поравняться с Ериком, как в меня полетели гнусавые звуки:

– Э-э-э, Поды суды, поды…

На пятый раз: «поды суды» я сдалась, словно меня только что обнаружили и, походя, повернувшись к нему торсом, приветливо махнула. Лукаво улыбнулась, делая вид, что ничего не слышу. Подходить, естественно я не собиралась, но и Ерик не думал униматься:

– Поды суды, э-э, поды суды…

Когда Ерик остался позади, пластинку «поды суды», сменила другая пластинка: «ты куды?», а когда дугообразная улица, совсем скрыла меня из виду, он как щенок учившийся лаять, что-то неодобрительное проулюлюкал мне в след и наконец-то заткнулся.

Хоть иной раз и невозможно разобрать, что там кричит Ерик – потому, что чем громче его голос, тем больше он мычит – я все же уловила суть его последних слов. Приблизительно, по смыслу там было так: «Ну и вали, чертова дебильная туповка! Катись куда хо-чешь тупая дура!».

Я, молча, проглотила. Обижаться на Ерика не стоит – он инвалид. Среди ребят бытует мнение, что Ерика еще в младенческом возрасте, случайно, не заметив под колесами ребенка, на огромном КАМАЗЕ переехал отчим – переломал ему все кости, жизнь, мечты, затем подумал о будущем, бросил семью, уехал и спился.

– Так вот откуда ползут сплетни – выдавил как-то отец, подтирая слезы и откашливаясь, когда я за столом рассказала ему эту историю – А че сразу не теплоход? господи – и, хлестав колено пятерней, опять раскатисто заржал. Я тогда испугалась и смылась.

И вот иду сегодня, думаю: как же мир все-таки не справедлив. У Ерика есть заветная мечта, о которой знает всякая девочка нашей деревни, ведь всякая девочка, подойдя к Ерику, непременно получает приглашение поучаствовать в ней и естественно отказывает, потому, что Ерик мечтает взять ее в жены. Но ведь и ежу понятно, что даже за миллион долларов никто за него не выйдет – он недееспособен, как говорит папа, а недееспособные люди обречены на одиночество. Так, что Ерику только и остается сидеть на этом камушке вплоть до гробовой доски, разглядывать мимо проходящих девочек, и в моменты, когда кажется, что никто тебя не видит, ласкать кончиком носа свой бицепс.

Уже приближаясь к дому Макса, по выцветшей ленточке, бантиком стягивающей ворота с кольцевой ручкой калитки, было ясно, что хозяев нет дома. Мой энтузиазм тут же обрушился: видно, никаких игр сегодня не будет. Если Макса куда-то утащили родители, то это как минимум до самого вечера.