Папа и море - страница 10

Они помолчали.

– И что теперь? – спросил Муми-тролль.

– Я думаю о том рыбаке, которого мы встретили ночью, – сказала мама. – Он, наверное, живёт где-нибудь здесь, на острове. Вдруг он что-то знает.

Она открыла чемодан с постельным бельём и вытянула оттуда красный плед.

– Набрось на папу, – попросила она. – Нехорошо спать на голом камне. И можешь погулять по острову и поискать рыбака. А на обратном пути, будь добр, принеси морской воды, в лодке есть медный чайник. И картошки.

Было приятно отправиться куда-то, пусть даже по делу. Муми-тролль оставил за спиной огромный запертый маяк и отправился бродить по острову. Под горой было по-летнему тихо, на склонах красными неподвижными волнами цвёл вереск. Земля была горячей и твёрдой, воздух ароматным, но по-другому, чем дома, в саду.

Только теперь, оставшись один, Муми-тролль смог как следует осмотреть и обнюхать остров, прикоснуться к нему лапами, поводить ушами и прислушаться. На окружённом ровным морским гулом острове было тише, чем в родной долине, – это был очень старый остров, на нём царила идеальная тишина.

«Сюда непросто попасть, – подумал Муми-тролль. – Этот остров оберегает свою тишину».

Заросли вереска спускались к зелёным зарослям мха в самом сердце острова, снова тянулись вверх и терялись в невысоком елово-берёзовом леске. Странно жить там, где нет ни единого большого дерева. Вся растительность была низкой, вилась по поверхности земли, ощупью взбиралась по скалам – и Муми-троллю самому захотелось опуститься на четвереньки, стать маленьким, прижаться к земле. Он побежал к мысу.

На самом краю западного мыса стоял домик, сложенный из камня на цементном растворе. Он крепился к скале железными крючьями, был круглый, как тюлень, и смотрел в море сквозь окошко с крепким стеклом. Домик был такой маленький, что втиснуться в него можно было с трудом, да и то только если ты был подходящего размера. Рыбак построил его для себя. Он лежал на спине, закинув руки за голову, и смотрел на медленно плывущее облако.

– Доброе утро, – поздоровался Муми-тролль. – Вы здесь живёте?

– Только во время бури, – отстранённо ответил рыбак.

Муми-тролль серьёзно покивал. Действительно, именно в таком месте надо селиться, если любишь волны. Можно сидеть в самом центре пенных брызг и смотреть, как подступает огромная водяная гора, и слышать, как шумит над крышей море. Муми-тролль даже попросился бы приходить сюда иногда посмотреть на волны – но домик был явно предназначен для одного жильца.

– Мама передавала вам привет и спрашивала про ключ, – сказал Муми-тролль.

Рыбак молчал.

– Папа не может попасть внутрь, – с тревогой пояснил Муми-тролль. – Мы подумали, что, может, смотритель маяка…

Молчание. На небо набежали новые облака.

– Ведь был здесь смотритель маяка? – уточнил Муми-тролль.

Рыбак наконец повернул голову и посмотрел на Муми-тролля синими, как вода, глазами:

– Я ничего не знаю про ключ, – проговорил он.

– Он что, погасил фонарь и уехал? – спросил Муми-тролль. Он не привык к тому, чтобы на вопросы не отвечали, это беспокоило и расстраивало.

– Не помню, – ответил рыбак. – Я совсем его позабыл…

Он поднялся на ноги и начал взбираться по скале – серый, помятый, лёгкий, как осенний листок. Он был очень маленький и совершенно не хотел говорить.

Муми-тролль смотрел ему вслед. Потом повернулся и побрёл по мысу обратно. Свернул к лодке за чайником. Надо приготовить завтрак. Мама разведёт между камнями костёр и накроет стол на ступеньках маяка. И всё как-то наладится.

Песок на берегу был белый, мелкий, берег узким полумесяцем обнимал бухточку, лежавшую между мысами. В бухту прибивало всё, что морские ветры сметали с острова. В зарослях ольхи, там, куда доходила во время прилива вода, валялись брёвна, но ниже песок был чистым и гладким, как половицы. По нему приятно было ходить. Если идти по кромке прибоя, на песке оставались ямки, которые тут же наполнялись водой. Муми-тролль поискал для мамы ракушек, но нашёл только сломанные; видимо, их разбивало волнами.

Потом он увидел что-то блестящее – но это оказалась не ракушка, а крошечная серебряная подкова. Следы от неё уходили по песку прямо в открытое море.